Лиделиум. Наследие Десяти - страница 53

С этими словами, захватив пальто, Андрей покинул библиотеку, оставляя на светлом полу грязные следы.

– Семь, – бесстрастно произнес Марк, уныло запрокинув голову и наблюдая, как небольшой шар взлетает к потолку и вновь стремительно опускается к нему на ладонь. Я подумала, что это даже оригинально – использовать макет шарообразной бомбы в качестве игрушки: вряд ли кому еще в тренировочных отсеках пришло бы это в голову.

Смахнув выбившуюся прядь с лица, я провела тыльной стороной ладони по мокрому лбу и бросила на юношу злой взгляд.

Марк Крамер оказался самым неожиданным знакомством последней недели. Впервые на пороге дома Нейка Брея я столкнулась с ним несколько дней назад. В том, что он ждал Андрея, у меня не было сомнений. Каково же было мое удивление, когда юноша бодро встряхнул кучерявой головой и, неловко улыбнувшись, выдал: «Алик передал, что тебе нужны друзья. Я не самый лучший собеседник, но на вопросы отвечать умею. Он говорит, у тебя их тысячи и ему одному не справиться».

Алик. Кажется, я думала о нем каждый час с момента смерти Михаила Перха. Прошло уже пять дней, а он так и не появился. Я надеялась увидеть его на следующее утро и поговорить, но мне не удалось его найти ни в этот день, ни в последующие. Марк убеждал меня, что Алик в порядке и обязательно даст о себе знать, как появится такая возможность. «Он ночует в штабе, вместе с Андреем, – объяснил он, – мы ведем большую работу над вербовкой новых союзников. Нам нужно знать, что у нас есть мощная поддержка в Конгрессе в случае, если Джорджиана и впрямь рассчитывает развернуть полномасштабную войну».

Впрочем, Андрея я тоже почти не видела. Пару раз на рассвете мне удалось уловить его осторожные шаги: он появлялся всегда в одно и то же время, в районе пяти утра, брел в свою комнату и запирался с обратной стороны. В особенно удачные дни я, просыпаясь от ночных кошмаров, слышала его музыку – нежную, еле уловимую мелодию, пробирающуюся ко мне спасительной нитью сквозь сумрак ужасов. Тогда я выходила в коридор, не в силах оторваться от нее, подолгу сидела на холодном полу у своей двери и наблюдала, как солнечные отблески рассвета скользят по темным стенам. Поначалу я боялась, что Андрей неожиданно появится на пороге своей комнаты и обнаружит меня, но он никогда не выходил.

С того самого утра, когда он рассказал мне о Десяти, мы больше не говорили. Это было достаточно непросто, если учесть, что мы жили в одном доме и наши комнаты разделяли лишь пара стен и узкий коридор, и я бы могла решить, что он меня избегает, но, по правде, думаю, ему просто было все равно.

Что же касается Питера Адлерберга – едва ли мы находили компанию друг друга приятной. Пару раз мы сталкивались в центре управления и коротко обменивались язвительными комментариями, но в остальном оба старались не попадаться друг другу на глаза.

Все дни я проводила в геологическом отделе. Дора любезно завалила меня работой, и я была ей благодарна: во всяком случае, это очень помогало отвлечься от тяжелых мыслей. По вечерам же я продолжала посещать медицинский отсек, где Джон Килси своими датчиками, словно цепкими клешнями, вновь брался за мой измотанный разум и устраивал очередные допросы на хертоне, пытаясь вытащить из него хоть крупицу ценных воспоминаний.

Он больше не спрашивал о событиях на Мельнисе, да и моим прошлым не шибко интересовался. Исследования доктора приняли неожиданный формат: каждый вечер в течение часа он перечислял мне незнакомые имена, названия локаций, упоминал о событиях, о которых я слышала первый раз, и пытался проанализировать мою реакцию, которая, впрочем, всегда была одинаково равнодушной. Почему, по его мнению, и, главное, откуда все это должно было быть мне известно он, разумеется, не уточнял.