Теперь по сути. Она, услышав свое имя, раскрыла и без того большие глаза – настолько больших я не видел на Земле. Предполагал, что такие бывают, но не видел. А вот дальше мне было отнюдь не до шуток. Ладно тот ливень, который хлынул из них. Бог с ними, ее рыданиями у меня на груди, но ведь она привела всех остальных! И тут я спасовал. Сказать, что я был растерян – значит ничего не сказать. Как их называть, я так и не определился. Собрались все, даже «котяра». Котяра! Он меня спас! Не зря я его в прошлой жизни выбрал. Котяру звали Пруп. Вот что-что, но это я четко запомнил.
– Пруп! – Я обнял спасительную тварь.
Думаете, легко обнять того, кого боитесь? А, ну да: это же домашняя зверушка, которая не может причинить. Тварь это! Зверь! Я не шучу. У него клыки длиной сантиметров по пять! У меня сердце чуть не выпрыгнуло, когда я обнял этого зверя. Полагаете, он такой пушистый зверек? Это хищник! Животное, которое ест мясо! Мясо! Мясо – это я. И взгляд… бессмысленный какой-то… глупый. Мне правда было не смешно… Перед тобой стоят люди, которые надеются… Не было у меня мамы… Не знаю я… Бабушка была, но вы же не смотрели в глаза вот этой женщине, а я смотрел. Не мог я по-другому. Я встал и потянулся к ней. Козел я, конечно. Но… не смог я лишить мать сына.
Не буду рассказывать о событиях следующих дней. Я – притворялся. Родные этого мира – радовались. Я ночью вспоминал своих.
Хотя нет, кое-что интересное и очень непонятное было. Дело в том, что после попадания в этот мир я заметил некий дефект моего зрения. Глядя на некоторые предметы, я видел свечение. К примеру, внутри всех светильников, даже если не включены, мне чудилась голубенькая звездочка. Изначально я подумал, что светильники – газовые и это горелка розжига, но так же светилась третья пуговица на камзоле «отца», кулон на шее «матери», клинок и перстень «брата» и кольцо «сестры». Да и вообще в доме было множество предметов, которые для меня светились голубым, одни больше, другие еле-еле: например, некоторые двери и обувь членов семьи. Даже котяра, пусть очень слабо, но светился. Так вот, примерно день на восьмой моего пребывания в этом мире «отец» пришел ко мне с каким-то джентльменом. Просто костюм этого «интеллигента» был если не двадцатого века, то строгим по местным меркам. Никакой вышивки, никаких рюшечек, все стильно. Но это я понял потом. А изначально увидел, что он… полыхал! В прямом смысле этого слова! Весь прямо светился ярко-голубоватым оттенком. И когда он делал какое-либо движение, то свет словно… как бы объяснить… Вот если в темноте резко переместить бенгальский огонь или неоновую палочку, то остается след. Так вот тут – то же самое, только «след» остается значительно дольше. Светящийся незнакомец держался с «отцом» ровней. Это тоже была странность. Я раньше не обращал на это внимание, но… все, включая «мать», держались несколько уважительно к «отцу»; не могу объяснить, но это факт, пусть и с субъективной точки зрения. А этот господин говорил с ним наравне. Ладно бы лишь одна странность, но незнакомец, переговорив с «отцом», подошел ко мне, и «отец»… «Отец»! пододвинул ему стул!
Господин поманил меня руками. Я, взглянув на «отца», присел и наклонился к «светящемуся». Он попытался взять мою голову в руки, но я сначала самопроизвольно отдернулся, так как они, руки, стали наливаться массой света. Да, именно наливаться и именно массой. Они не стали ярче или тяжелее, просто свет, таившийся в них, стал гуще… Наконец я решился отдать свою голову ему в руки.
