Хотя, на самом деле, еще не очень понимала, нравится ли ей эта затея.
С этими родителями надо держать ухо востро! Только сделали несколько шагов в сторону дома, мама сказала задумчивым голосом:
– Может, обратно через Ямищево пойдем?
– Как?! – вскричала Моня. – А дубовая роща?
– А кто жаловался, что там мало тени? – заметил папа.
– Но сейчас-то другое дело! – возразила Моня. – Для неперегревшегося человека дубовая роща полезное место. Папочка! Я там присмотрела подходящий дуб и надеялась, что ты меня подсадишь…
– Ну, так и быть, – вздохнул папа. – Я после купания добрый.
Дубы – самые удобные деревья. У березы ветки тонкие, у елки – колючие, у сосны – смолистые. У липы они так растут, что ногу нормально не поставишь. И у всех нижние ветки очень высоко над землей. А дубы – это дубы. У них ветки прочные, широкие, пологие и обычно начинаются не очень высоко. Главное, дотянуться и ухватиться. А дальше вы перебираете ногами по стволу, закидываете ногу на нижнюю ветку, потом вторую, повисаете, как ленивец, потом садитесь на ветку верхом, потом встаете на нее – и вот вы уже на дереве. А с дерева смотреть по сторонам – совсем не то же самое, что с земли. Только не стоит забираться слишком высоко, а то потом спускаться страшно.
– Маша, умоляю, не надо лезть на самую макушку! – заволновалась мама.
– И не располагайся надолго! – прибавил папа. – Время обедать. А от голода у меня, как ты знаешь, портится настроение!
– Хорошо, хорошо! – успокоила их Моня, а про себя подумала: «Еще пара веточек».
Она обхватила ствол и только поставила ногу на следующую по высоте ветку, как прямо у нее перед носом пролетели два привидения. Привидения! Опять! И уже два! Мутно-белые и волокнистые. Одно напоминало воздушный шарик, а другое – дым от костра. И они же еще разговаривали!
– Ты-то чего здесь полетела? Тебе через Ямищево ближе, – сказало кругловатое.
– Тут народу нет, – ответило длинноватое.
А кругловатое:
– Вот ненормальная! Нас видят только дети и кошки. Забыла, что ли?
Больше Моня ничего не расслышала. Голоса у привидений звучали глухо, как сквозь ворот свитера, если натянуть его до самого носа.
Моня убрала ногу с более высокой ветки, села на нижнюю и сказала:
– Папочка, лови меня! Я поняла, что тоже проголодалась.
– Оцараписа еще называли «Великий кот». По-древнеегипетски – «Великий миу». О как!
– «Миу» – это «кот»? – догадался Мурик.
– Да. Кот, – подтвердил Ах-Ты.
– И я – миу?
– И ты. И я. Только сейчас никто древнеегипетского не знает. Поэтому никто к нам так не обратится, понимаешь ли… А к Оцарапису обращались: «миу» и еще «великий», потому что он был фараоном. Особенно помощник обращался, Рамзес Второй.
– Э… что-то я запамятовал: фараон – это…
– Фараоны, красавец, это правители Древнего Египта, миу. И еще кое-кто к ним примазался. Рамзес, например. Вроде как он тоже Древним Египтом управлял, то, се…
– А Оцарапис не сам, значит?..
– Как это не сам? Сам, конечно. Когда не спал. Ну, котам же спать надо много. И на это время понадобился вроде как помощник по хозяйству.
– А почему этот Рамзес – второй? – спросил Мурик.
– Первый тоже был, но его Оцарапис выгнал. Да и второй попался – тот еще фрукт. Он вообще был не миу – просто человек. И он, понимаешь ли, воевать повадился. Только Оцарапис уснет – он воевать.
– Воевать? – удивился Мурик. – С кем?
– Говорят, какие-то хетты. Не знаю, не слышал про такую породу.
