–– Ну да. Я знаю. У меня покалечена рука, на теле повсюду раны и шрамы, я не могу еще по-человечески двигаться – словом, я теперь полная развалина. Боюсь, сравнения с Бурмоном я не выдержу. Помилосердствуйте, Сюзанна.
Он шутил, подтрунивал над собственной слабостью, но в его голосе я уловила неподдельные тревогу и досаду. Он, кажется, всерьез переживал, зная, что в Белые Липы прибудет граф де Бурмон.
–– Не тревожьтесь, – сказала я искренне. – Вы же знаете, что я ваша. Если только вы не будете в этом сомневаться, все будет хорошо.
Он поднес мою руку к губам.
–– Прошлогодней ошибки я не повторю. А если начну ошибаться, сделайте мне знак. Я сразу же исправлюсь, обещаю.
Я прижала его голову к груди, ласково погладила волосы. Ах, до чего же приятно, что он так беспокоится. Я, конечно, не хотела, чтобы он мучился этим, – это могло сказаться на его здоровье. Но ощущать, что тобой дорожат, – это было чертовски замечательно, и я не хотела отказывать себе в этом удовольствии.
12
Граф де Буагарди привел в Белые Липы две тысячи своих шуанов и, позаботившись об их размещении, сразу же забыл о своих подопечных и все свое внимание посвятил Авроре. Даже со стороны это выглядело как самый настоящий штурм ее добродетели. Они почти не расставались, и я дважды, неожиданно войдя, заставала их врасплох: они отскакивали друг от друга, как ошпаренные, и, видимо, перед этим целовались. Один раз, проходя мимо гостиной, я ясно услышала звук пощечины, а спустя мгновение оттуда пулей вылетела разгневанная Аврора.
–– Что же это такое? – спросила я наконец у нее. – Чего хочешь ты и чего хочет он?
–– Ах, мама, если бы я знала! – ответила она с досадой. – Не контролируй меня, пожалуйста! Я и сама все хорошо понимаю!
–– Не контролируй? – Раздраженная ее тоном, я совсем забыла о том, как вела себя в ее возрасте и как мне тогда была ненавистна всякая опека. Я понимала теперь, что чувствуют родители, когда дочери вырастают. – Ну, знаешь, дорогая! Предупреждаю, если тебе и сейчас трудно найти подходящую партию, то в том случае, если твоя репутация пострадает, это станет и вовсе невозможным!
–– Никто не думает обо мне так дурно, как ты! – вскричала она гневно.
Мы почти поссорились. Я, впрочем, видела, что их отношения заходят довольно далеко, знала, к чему это может привести, и не намерена больше была уступать. Все Белые Липы видели, что у них с Буагарди какая-то связь, и раз это известно в поместье, это станет известно и всей Бретани. А бывают же у связи и такие нежелательные последствия, как ребенок! Видела я и то, что Аврора не так равнодушна к графу, как хочет показать, да и при том, сколько сил он приложил для ее обольщения, пылкой девушке нельзя было остаться равнодушной. Я помнила, на какие глупости толкнула меня первая любовь, и решила, что если через некоторое время граф де Буагарди не сделает по всем правилам предложения, его надо будет остановить, а если это не поможет – отказать ему от дома.
Хотя, конечно, такая мера могла быть предпринята только в крайнем случае. Слава Буагарди гремела по всей Бретани. Арестованный республиканцами в августе, он был посажен в тюрьму Сомюра, в труднодоступную башню Гренетьер. Однако уже в сентябре сумел совершить дерзкий побег, выбравшись из башни по веревке. Во время спуска он сорвался, упал с головокружительной высоты в пятьдесят футов, повредил правое колено и некоторое время вынужден был лечиться.
