– Подобные тебе меня не ищут – они бегут от одного моего имени, – сказал Неттесгейм. – Они знают: когда я выбью их молитвой из несчастного, чьим телом они завладели, как ты завладел телом этого горожанина, их ждет кара небесная. Иных ангелы уничтожают на месте. И все-таки твой хозяин послал тебя ко мне. Так для чего я понадобился ему? Вот вопрос…
Сжав прутья клетки грязными руками, одержимый неотрывно смотрел на гостя. Пламя факелов плясало в его глазах, сейчас будто залитых кровью. Он смотрел и тихо рычал. Но ответа не было. Зато на чумазом лице вдруг возникла лукавая и жестокая улыбка. Он будто ожил, проявил себя! Не сдержался – выдал свое присутствие!
– Это мы сейчас и узнаем, – кивнул Неттесгейм и протянул руку назад. – Ученик, мой крест и Библию!
Герберт поспешно достал из седельной сумки старое распятие, шагнул вперед и протянул учителю крест.
– Стой рядом и читай про себя! – приказал Неттесгейм.
– Что читать?
– Читай Апокалипсис!
– С какого места, учитель?
– С начала!
Герберт вцепился в Святое Писание как в спасительную и чудодейственную реликвию, открыл в нужном месте и стал быстро читать. Только губы и шевелились. Он читал со страстью, будто видел сейчас спасение только в этой книге. Впрочем, так оно и было.
– Ему три века – этому кресту, – обращаясь и к одержимому, и присутствующим, громко сообщил Неттесгейм. – Его выточил собственными руками великий Франциск Ассизский, когда обратился в монашество. Сам Господь призвал Франциска и вложил в его руку резец скульптора. В этом живом кресте сила сокрушающая и беспощадная. Никакая тьма не устоит перед ним. – Экзорцист подошел еще ближе к клетке и выставил крест вперед. – Именем Господа призываю Деву Марию и архангела Михаила, давнего противника сатаны, и всех святых себе в помощь!
Внезапно, озираясь по сторонам, одержимый взвыл, а потом захрипел, а вслед за этим стал метаться по клетке, сотрясая прутья, но та была крепка и надежно привинчена к полу. Все отступили назад, оставив впереди одного человека – Агриппу Неттесгейма. Даже Герберт, вцепившись в Библию, отступил.
– Ни шагу дальше, – предупредил его учитель.
Голова одержимого, как у затравленного зверя, крутилась по сторонам. Он то смотрел вправо, то влево, то оборачивался. Будто он что-то видел, чувствовал, чего-то боялся! Так человек в кромешной темноте, ничего и никого не распознавая, чует, как к нему подходят его более сильные враги. Нечленораздельные вопли и стихийные угрозы, несомненно, касались и того, что видел он и не видели другие, и самого экзорциста.
– Да что ты можешь? – усмехнулся Неттесгейм. – Жалкое создание тьмы. – И, осознавая и ловя момент, торжественно произнес: – Во имя Господа, приступим же! – и начал читать наизусть: – Изыйди, злой дух, полный кривды и беззакония! Изыйди, исчадие лжи, супостат хитрости и бунта! Изыйди, изгнанник рая, недостойный милости Божией! Изыйди, сын тьмы и вечного подземного огня! Изыйди, хищный волк, черный демон, дух ереси, исчадие ада, приговоренный к вечному огню![1]
Со всем бешенством одержимый заметался по клетке. Со стен уже полетели предметы – щипцы и плети. Огонь затрепетал в факелах солдат, будто какой-то великан сейчас подул на них.
– Изыйди, негодное животное, – продолжал Неттесгейм, – худшее из всех существующих! Изыйди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания! Изыйди, дикий вонючий кабан, злой дух, приговоренный к вечному мучению! Изыйди, грязный обольститель и пьяница! Изыйди, корень всех зол и преступлений, изверг рода человеческого, злой насмешник! Изыйди, враг правды и жизни, грязный источник несчастий и раздоров! Изыйди, бешеный пес, подлая змея, дьявольская ящерица!
