Прошло несколько месяцев, и Давид вернулся на несколько дней домой, повидать семью. Мария встретила его с животом. Она ждала двойню. Давид был в шоке. Жена его обманула. Она забеременела еще до его отъезда, но признаваться не стала, знала, как Давид к этому отнесется. Новые религиозные знакомые научили что делать, сказали, что грех большой избавляться от ребенка, а если муж против, не говори пока, а там стерпится-слюбится. Она и промолчала. А про выкидыш соврала, чтобы на аборт не идти, это ведь ее тело и ей решать, что с ним делать. К тому моменту она уже знала, что будет двойня, и очень ей хотелось этих детей. А Давида она уж как-нибудь убедить сумеет. Тому ничего не оставалось, как смириться. Вроде бы хорошо – дети все-таки, но обман жены и ощущение, что животом к стенке приперли, не отпускало, внутри него нарастало сопротивление.
Давид повел Марию к своему другу-врачу на обследование, он решил все проверить, чтобы потом не случилось никаких сюрпризов. Сюрпризов оказалось два. Первый – мальчики, второй – оба со страшной патологией сердца. Согласно прогнозам, даже если они появятся на свет, то умрут через несколько часов. Чудовищная несправедливость. Давид так и хотел сказать Марии: я же говорил, – но это было неуместно. Горечь, гнев, жалость и страх сковали тело. Мария переводила взгляд с врача на Давида и все никак не могла взять в толк, что происходит и как это исправить. А исправить можно, только вызвав искусственные роды. Сроки позволяли. Мария наотрез отказалась. Какая разница, сейчас рожать или подождать три месяца и родить нормально. А вдруг случится чудо, они подрастут и окрепнут. Давид, как врач, понимал, что никакого чуда не произойдет, слишком серьезная патология, особенно у одного малыша. Но Мария твердо стояла на своем, и ему пришлось смириться.
К учебе он не вернулся, решил отложить до лучших времен. Все время до родов он возился с Марией как с писаной торбой, он включился в поиски лучших врачей по всему миру, того, кто сталкивался с такой проблемой, он сросся уже с этими малышами и ждал их появления.
Наступил день родов, Марию увезли на операцию. Врач вышел и с грустным лицом поздравил его с рождением сыновей и пожелал держаться. Давид пошел за врачом в реанимацию, посмотреть на малышей. Он понимал, что, возможно, больше никогда их не увидит. Чувства радости и горя смешались во что-то непонятное. Мысли отсутствовали. Он не мог думать ни о будущем, ни о прошлом, когда смотрел на их маленькие ручки, сжатые в кулачки.
Один мальчик умер через два часа после родов, патология, несовместимая с жизнью.
Второго, по прогнозам врачей, ждала та же участь, но он выжил. Давид поднял на ноги всех врачей, кого смог, сам переквалифицировался в кардиолога, посещал конференции по всему миру, пытаясь узнать, чем можно помочь его сыну. Но пути к выздоровлению нет и никогда не будет, он на всю жизнь останется инвалидом и может умереть в любую минуту.
Жизнь вошла в свое русло, все крутилось вокруг больного ребенка. В семь лет он был очень худенький и маленького роста, плохо видел и слышал, жил он в отдельной комнате с няней-филиппинкой, доброй и любящей, не отходившей от него целыми сутками, и собакой – черным лабрадором, с которым не расставался ни на минуту, даже спал с ним обнявшись. Он был добрым, ласковым и теплым солнечным мальчиком. Много врачей, которых они периодически посещали, не давали никаких ответов, и никто не понимал, как мальчик может жить с такими отклонениями, и, конечно, все понимали, что он может уйти в любую минуту. Давид уже несколько раз спасал его и сам реанимировал. Он сжился с этой болью. Пережив смерть одного ребенка, он всю любовь дарил этому малышу. И отпустить его было выше его сил.
