– И что же послужило причиной столь поспешного визита? – продолжила расспрашивать бабушка моего мужа.
– Это касается только нас – меня и Себастьяна.
Она назвала герцога просто, по имени, дерзко и вызывающе дав понять, что они близкие люди.
– Что ж, приступим к трапезе, – стараясь сгладить возникшую неловкость, произнес хозяин замка и первым придвинул к себе столовые приборы.
Завтрак оказался не менее разнообразным и сытным, чем вчерашний поздний ужин, но я не ощущала никакого аппетита. В обители по утрам обычно подавали миску каши с кусочком сливочного масла, ломоть ржаного хлеба и чай. Поэтому изобилие пугало. Казалось, что я никогда к нему не привыкну – даже если, как можно было предположить, проведу здесь остаток жизни.
– Вам не по душе угощение? – поинтересовался у меня колдун, а я помотала головой в ответ. – Или вы боитесь располнеть? Напрасно – некоторая округлость, на мой взгляд, пойдет вам на пользу.
Я едва не подавилась глотком воды, услышав его слова. Округлость? Что за намеки?
Да если бы нас в обители так кормили, я бы сейчас в двери не пролезла!
Подметив мое замешательство, колдун негромко рассмеялся. Так, словно не только герцогу, но и мне самой приходился добрым другом. Неожиданно я поймала себя на том, что начинаю испытывать к нему симпатию.
– Не будьте так скованны. Дайте себе свободу и смело шагайте в новую жизнь. Ведь здесь теперь ваш дом.
14. Глава 13
Глава 13
Когда завтрак подошел к концу и все начали расходиться, бабушка герцога величественным жестом остановила меня, не позволила встать из‑за стола и дала понять, что просит – или приказывает? – задержаться. Подождав, пока все выйдут и мы останемся наедине, она повернулась ко мне. От ее пристального взгляда стало не по себе. Казалось, что Ортензия де Россо видит меня насквозь. И оценивает, как выставленный в витрине лавки товар.
– Так вот, значит, какова жена моего внука, – пробормотала пожилая женщина, словно разговаривала сама с собой. – Что ж… Могло быть и хуже.
Я проглотила обиду, но во рту стало нестерпимо горько, а пальцы сами по себе сжались в кулаки. Можно подумать, что я напрашивалась и желала выйти замуж за ее драгоценного внука! Да моего согласия на брак даже не спросили!
– Не думай, что станешь здесь хозяйкой. Пока я жива, этого не будет. Тебе ясно?
Вскинув голову, я ответила собеседнице открытым взглядом. Не очень‑то и хотелось! И чтобы мне провалиться под землю, если однажды я стану такой же, как она!
Разумеется, этих слов я не сказала, хотя они рвались с языка.
– Я поняла вас, – ответила тихо. – Вы здесь хозяйка. Теперь мне можно идти?
– Кажется, ты себе на уме, – заключила Ортензия де Россо. – Однако я ничего не имею против, если ты станешь присматриваться и учиться. Ведь рано или поздно тебе все же придется занять мое место.
– А матери вашего внука вы говорили то же самое? – решила поинтересоваться я.
– Ей пришлось еще хуже, – усмехнулась герцогиня. – Но бедняжка не слишком‑то стремилась потеснить меня. И подарила нашему роду наследника, хоть и не с первой попытки.
– Вы ждете того же и от меня?
– Само собой. Род де Россо не должен угаснуть. Если ты не сможешь стать матерью, лишишься права быть супругой Себастьяна.
Как у нее все просто! Обязанность жены – произвести на свет ребенка! Больше та ничем не ценна. По сравнению с рассуждениями бабушки вчерашние слова внука о женском образовании показались мне лучшим комплиментом. Ведь он хотя бы рассуждал обо мне как о личности, достойной представления ко двору, а не как о племенной кобыле.
