У меня от злости сжались кулачки, и я зарычала на этого наглеца. И пусть в пять лет это звучало почти комично! Я была в самой настоящей ярости!
– Моя дочь достаточно взрослая и самостоятельная, чтобы самой с этим справляться, – усмехнулся отец. – Но вам, молодой человек, следует научиться быть повежливей с дамами, если хотите остаться в этом доме.
Ноздри сероглазого дернулись, и он вспыхнул, но сумел погасить свой порыв.
– Я постараюсь, – кивнул он и опустил глаза.
– Ну, раз так, то я думаю, с новой жизнью вы должны получить и новые имена.
Сероглазый получил имя Римман.
Мальчишек поселили в комнате напротив моей. Ариман и Даниан – второй мальчик – с удовольствием общались со мной. Римман же все время держался отстраненно и холодно. На Аримана и Даниана он смотрел свысока и фыркал презрительно, когда они возились со мной.
Все изменилось в ту ночь, когда меня опять накрыло волной кошмаров. Я снова видела себя сидящей в заклинившем, перекошенном детском кресле в разбитом автомобиле и плачущей. И мамочка тихим голосом уговаривала меня успокоиться.
– Нас спасут, Ники, не плачь! Сейчас подоспеет помощь, и нас спасут, – мамин голос дрожал и прерывался.
Но шли минуты, машины проносились по трассе. Никто не останавливался и не подходил к нам. А голос мамы был все тише.
– Ники, детка, ты должна постараться выбраться… Ты у меня сильная... Постарайся, девочка моя... – каждый вдох давался маме все сложнее. – Мой телефон... он упал куда-то под сидение… Достань его… Ты должна позвонить папе...
Я, рыдая, начала выбираться из зажавших меня ремней. Перебравшись на переднее сидение, я стала шарить под сидением. Телефон нашелся. Он был разбит. Я не знала, что мне делать дальше. Кричала, тормошила маму и умоляла сказать мне хоть что-то. Но мамочка не отвечала. Дрожа и всхлипывая, я свернулась клубочком на соседнем сидении и замерла. Я не знала, что мне делать во внешнем мире без нее.
В машине не осталось никаких звуков, кроме оглушительного звука падающих капель. Капель крови моей мамы…
Я, как всегда, проснулась в рыданиях. Скрутившись в комочек, как тогда в машине, в такой большой постели чувствовала себя бесконечно одинокой и покинутой, и слезы никак не заканчивались. Тихо скрипнула дверь, и в комнату проскользнул Римман.
– Эй, ты чего тут ноешь? – совсем не любезно спросил он.
На нем почему-то была куртка, а в руках он держал объемный рюкзак.
– Мне страшно, – неожиданно честно призналась я и громко всхлипнула. – Посиди со мной. Ну, пожалуйста!
Мальчик нерешительно потоптался у двери, но потом бросил свой рюкзак, подошел и забрался в мою постель. Он больше не пах своей помойкой, а только новой одеждой, гелем для душа и немного собственным потом. Но мне нравился этот запах. Он был каким-то уютным и успокаивающим. Я подползла к нему под бок и прижалась к теплому телу. Римман напрягся и даже не дышал, но потом выдохнул и осторожно обнял меня, будто боялся обжечься. Я заснула почти мгновенно.
Утром его не оказалось. Но следующей ночью он опять пришел.
– Ты как сегодня, принцесса Ники? – спросил мальчик с порога.
