На обочине перед лужайкой двухэтажного домины со встроенным гаражом стояли двое.
Первый, рыжеволосый бородач в красной куртке, как раз убирал руку от руля синей «Шкоды-Октавия». Рядом с бородачом, положив руки на форменный пояс, покачивался на каблуках полицейский в бейсболке. За шкодой виднелся служебный универсал вольво с проблесковыми маячками, имевший характерные желто-синие прямоугольники на белых боках.
– Вы успели спрятать сахарную пудру? – вдруг спросил Лео страшным голосом, паркуя фольксваген.
– Что? Зачем? – Дима ощутил беспокойство, словно наличие измельченного сахара могло им чем-то грозить.
– А ты не знал, шеф? Полицейские всех стран – ужасные сладкоежки.
Дима хохотнул, оценив шутку. Диана погрозила им пальцем и первой выбралась из машины.
– Эрик Йертсен. – Бородач протянул руку. В рыжих зарослях мелькнули желтоватые зубы – жертвы никотиновой зависимости. Показал взглядом на полицейского: – Кристофер Орхус.
– Диана Хегай, – с улыбкой представилась Диана и пожала руки. Она уже была знакома с Эриком, но решила не нарушать протокол приветствия.
Лео поспешил к жене и прижал ее к себе, вызвав с ее стороны легкое неудовольствие. Слишком уж явно просматривался жест заявления прав на супругу, будто на территорию, которую следовало пометить.
– Леонид, муж Дианы, – отрекомендовал себя Лео и представил сына: – Дима – самый послушный мальчик в радиусе трех метров.
Мужчины обменялись рукопожатиями, не позабыв и о парнишке.
– Добро пожаловать в Лиллехейм. Я немного введу вас в курс дела и, так сказать, обозначу безопасные границы. – Говорил Кристофер медленно, чуть растягивая слова и делая между ними паузы.
Не выдержав, Лео рассмеялся и замахал руками:
– Кристофер, не беспокойтесь, мы прекрасно освоили норвежский. Четыре раза в неделю по полтора часа, и все это в течение девяти месяцев. Времени, как видите, было достаточно.
На белом, гладковыбритом лице Кристофера проступили красные пятна, обозначавшие либо внезапный приступ аллергии, либо крайнюю степень смущения.
– Население Лиллехейма на восемнадцатый год составляло чуть свыше четырех тысяч, – продолжил полицейский, понемногу возвращая схлынувшую уверенность. – Сейчас не наберется и одной. После закрытия угольной шахты «Гунфьель» город пришел в упадок. Многие уехали. Впрочем, рыболовный промысел процветает.
– А что ловят? – оживился Лео.
Кристофер пожал плечами: он не испытывал никакого интереса к ловле рыбы.
– Палтус, треску, сайду. Бывает, и морской черт в Мельген заглядывает.
– Мельген – бухта, – напомнил Эрик. – Жить будете здесь. – Убедившись, что все посмотрели на коттедж, произнес: – Холодильник, отопление, электричество, интернет – все исправно и к вашим услугам. В гараже даже найдется велосипед для парня.
– Лиллехейм, я иду! – с восторгом воскликнул Дима.
Его энтузиазм первооткрывателя вызвал у Дианы досаду.
– На дорогах абсолютно безопасно, – заверил ее Кристофер, не без облегчения переводя беседу в привычное ему русло. – Машин не так много, а их владельцы руководствуются правилом поведения на серпантине: доедет только немой и слепой.
– Не ори и езжай так, будто ничего не видишь? – уточнил Лео и достал смартфон.
– Именно. Вы делаете заметку?
– Ну, собираю все, что может пригодиться.
– Муж Дианы – писатель, – вставил Эрик.
– Леонид, – напомнил Лео. – Муж Дианы – Леонид.
Дима ощутил, как взрослые притихли, словно попали в паутину, увязли в собственных мудреных речах. И будут так висеть, пока кто-нибудь не выпутается первым или не порвет паутину. Но в таком случае могут порваться и отношения.
