Лимбус. Том 1 - страница 4

– Знать – одно, а видеть тебя в ужасном безвкусном наряде – совершенно другое.

– Но признай, он мне идет.

Я добился того, что Ами посмотрела на меня и фыркнула.

– Твоей симпатичной мордашке подойдет даже мешок из конюшни. – Она запнулась и добавила тихим голосом: – Я без подарка.

На каждый день рождения, несмотря на традиции, она дарила мне какую-нибудь занимательную мелочь: старинную книгу, складной нож, живую бабочку, которую пришлось ловить по всему дворцу, чтобы выпустить в сад, или засушенный гербарий. Их даже настоящими подарками сложно было назвать, но для Ами они были способом проявить внимание и лишний раз напомнить, чей праздник действительно стоило отмечать.

В детстве, не понимая значения брака и считая его способом стать друзьями навсегда, мы хотели обручиться и обменялись кольцами, сплетенными из тонких стебельков. Родители посмеялись над нашей наивностью и посоветовали подрасти. Как же обидно и горько было от их слов! Только с годами пришло осознание причины их смеха: моя судьба пролегала слишком далеко от свадьбы и семьи. По этой же причине ни единого портрета принца Бреанейна не существовало. Сведения обо мне должны были остаться лишь в запечатанных документах королевской семьи, а из памяти людей стереться навсегда.

– Так мне и не положено их дарить. Ты же знаешь, что я ничего не могу забрать с собой, кроме одежды, в которой предстану перед жнецом.

Я дотянулся до вазы с фруктами и, подцепив яблоко, вгрызся в спелую мякоть. Кисло-сладкий сок приятно защипал горло.

– Ты невыносим, Нейн. Так легко относиться к… – Ами умолкла на полуслове и покачала головой.

– Да что вы сегодня все сами не свои? – Я недовольно скривился и кинул недоеденное яблоко на стол. – То брат пришел отчитывать и уверять в том, как им тяжело, следом Альдо со своими стариковскими просьбами, а теперь и ты. Вы точно хотите показать свое небезразличие или же просто успокоить проснувшуюся совесть?

Она сжала кулаки, бледное лицо пошло красными пятнами.

– Вот и иди теперь один на глупую церемонию, дурак! – Ами стремительно развернулась, и ее длинные черные волосы взметнулись вверх, чуть не задев меня по лицу.

Дверь с грохотом закрылась, а яблоко укоряюще смотрело на меня надкусанным боком. Пусть лучше все злятся, чем оплакивают жалкого принца.

Я в последний раз обвел взглядом свои покои, в которых провел восемнадцать лет. Любимый массивный книжный шкаф из темного дерева стоял в углу. Его полки прогибались под тяжестью разнообразных книг – от поэзии до детских сказок, – утянутых из экнорианских библиотек. Жаль, мне не дозволялось взять с собой ни одной из них.

На стенах висели любимые гобелены и картины с изображениями рыцарских турниров, бескрайних морей и горных вершин. Каждый рисовался королевскими художниками по личному заказу и представлял собой сцены из полюбившихся книг. Одной картиной я дорожил особо. Она пришла ко мне во сне. На тихой и спокойной реке в окружении раскидистых деревьев стоял небольшой дом причудливой архитектуры. Он скрывался за низкими ветвями с большими листьями, а туман, стелящийся по воде, нежно обнимал его, помогая спрятать от постороннего взгляда. Художнику не удалось отразить в точности то, что я видел, но результат его трудов был бесценен, ведь он сохранил частицу неведомого мне мира.

Я прошел по мягкому ковру, приглушающему звук шагов, к окну и всмотрелся вдаль, где виднелась статуя Энделлиона.