– Ладно, отключи циника! Ну и всё же? Настён, мне интересно твоё мнение. Я, в принципе, только за этим и приехала, – подливает вино.
– Понятно. А я-то губу раскатала, что ты испереживалась за меня. Вот и появилась на пороге моего скромного царства, проверить, не болтается ли моё тощее тело в петле на люстре.
– Ну и это тоже, – смеётся, – так чего? Мнение-то давай.
– Мнение, мнение… ммм… Ну, мой вердикт такой! Ты изменила своему мужику, как только переступила порог того мужика.
– И всё? А где критика, осуждение и тому подобное?
– Что за глупости?! Кто я такая, чтобы тебя осуждать? Не судите и не судимы будете, народная мудрость. Тебе было хорошо, твой муж не знает и спит крепко, ну и всё, на этом тема закрыта.
Кухня погрузилась в тишину, она думает о своём, ты – «когда же она уйдёт»?
– Насть?
– Ммм.
– А что у тебя с Андреем-то?
– Ни-че-го…
– Ты с ним видишься?
– Я стараюсь избегать с ним прямых контактов, но настроеньице на днях подпортила, – улыбаешься.
– Чем?
– Да там незначительные косяки, в принципе, вполне допустимые, но мне так захотелось ему нагадить, что я заставила переделать весь тираж.
– Ну ты даёшь. И чем это он провинился?
– Да ничем. Увидела его с девочкой, очень молоденькой.
– И что?
Вздыхаешь, ты и сама не знаешь ответ. Берёшь сигарету, закуриваешь и почти шёпотом произносишь свою наболевшую пьяную исповедь:
– Кать, я думаю о нём, постоянно. Он сидит у меня здесь, – показываешь на голову, – меня ничего не радует. Я просто живу, просто сплю, ем, хожу на работу. Он меня зажёг. Я смогла многое только благодаря ему. С каким азартом, страстью он заражал меня новыми идеями. Вся эта раскрепощённость, голые свидания с другими парами, всё это было настолько новое и настолько не моё. Он пытался содрать с меня эту советскую закомплексованность, а я удрала… Сейчас – в аду. Варюсь в своём же алкогольном котле отчаянья. И эти мысли, как вороны, летают над моей головой, каркая каждую секунду «ты стареющая ду-ра» кривлявыми голосами, долбят своими клювами мой мозг, – ты наблюдаешь за абстракцией сигаретного дыма, клубящегося возле лица. – Я думала о суициде. Но стало страшно, пока страшно, а там как карта ляжет. Не знаю… Просто в первый раз в жизни мне хреново из-за мужика. Я даже представить себе не могла, что может быть так тяжело.
Дым развеялся, ты переводишь свой взгляд на Катю.
– Вот сейчас ты настоящая! Живая, – берёт тебя за руку, – а то я уж переживала, так и умрёшь, никого не любя. Хотя выбор-то странный. Даже я б побоялась влюбиться в такого всем доступного мужика.
– Это, типа, твоё сочувствие мне? Или радость за увиденное? Или как это вообще понимать?
– Насть, ты уверена, что он тебя не любит?
– Уверена, – неуверенно произносишь ты.
– А то, что ты его видела с девицей, это ещё ни о чём не говорит, может, у него собеседование с секретаршей.
– Ага, в ресторане.
– Да какая на фиг разница, где, да и вообще, что ему теперь, рясу натянуть и в монахи податься, только чтоб тебе что-то доказать? К тому же ты сама знаешь о его нраве, он трахает всё, что движется. Наверняка в его любовниках и мужики имеются.
– Ты права, я опять что-то себе напридумывала.
– Да неужели я права?! Это что-то новенькое, – с визгом вскакивает Катя, целуя тебя в щёку. Ты уже привыкла к эксцентричным выходкам своей подруги. – Так вот, я считаю, что ты должна привести себя в порядок, назначить ему встречу и рассказать о своих чувствах. Вот я бы так сделала.
