Такие отношения ее не устраивали. Она обратилась за советом к старой женщине. Ларисе всегда казалось, что раньше люди были мудрее! Старая женщина в детстве войну видела, вторая мировая война прошла через ее дом. А дальше, как у многих: двое детей от двух отцов и тьма любовников, самое главное не ради денег. Посмотришь на нее – кремень, а мужики к ней липли. Она и сейчас работает, как санитарка на передовой, где каждый день умирают люди. Работает в больнице в самом трудном отделении. Великая в чем-то женщина, но эта судьба не для Ларисы. Она не кремень.
Когда мужчина, как закат, оделся в красное, так легче. Беру я чувства напрокат, и он партнершей обеспечен. Закат на краешке земли подернут облаком вечерним. Вот тучки солнышко смели, из карт остались только черви.
Немые зрители небес, стоят деревья над рекою. Мужчина в красном, он воскрес, и я машу ему рукою. Застыла речка в неглиже, рука в бинтах, как ветка в снеге. В бассейне жизнь на вираже, он где-то рядом, полный неги.
И вот плыву, бинтов уж нет, и боль в руке, и в ритме сбои. Ковбойку сбросил. Волны – след. Морскому волку нет прибоя.
Села Лариса в такси, едет. Таксист остановил машину и предложил заняться нормальными любовными отношениями на природе, сказав, что у него жена беременная, ее трогать нельзя. А Ларису, значит, можно? А вокруг лесной бурелом. Мог бы до города довести. Лариса на юг ездила, прилетела домой и налетела на чужого сердобольного мужа.
А на юге? Вышла она на пляж. Солнце. Море. Она и поплыла, забыв о береге. Силы кончилась, повернула к берегу. А берег далеко, кругом волны.
Лариса взмолилась:
– Боже, если ты есть, помоги!
Хотите – верьте, хотите – нет, но ее нечто подбросило над волной. Она передохнула и поплыла дальше. Пока плыла, ее некая сила подбрасывала вверх. Доплыла до первых камней, а на них сидит аквалангист и улыбается. Это он ей помог доплыть до берега. А оплата? Догадайтесь.
Обошлись деньгами.
Почем все стоят увлечения? Где перелом, где аэропорт, а где простых людей суждение, где по врачам хождение – спорт. Бывает так, сдают все нервы, пока душевно отойдешь, бывает боль в цветенье вербы, и всех несчастий не сочтешь. Иль ночь без сна в дыму угарном под чей-то нудный разговор.
А если парень сердцу гарный, на годы думам приговор. Так сколько раз она влюблялась? Не счесть. Не высказать. Одна. Одна, однако, вновь осталась, мужчины поняты до дна. Мужчин немного, в общем, было, одни стихи, скорей, мечты. Их руки с кожи смыло мыло. А что в стихах? А ты прочти.
Вас когда-нибудь обкладывали виртуозным матом на протяжении получаса? О, это для неподготовленного уха весьма обидная процедура. За что матом обложили? За то, что у компьютера сидела и правила текст романа, который давно напрашивался на правку, да времени не было. А надо было изображать домашнюю уборщицу повседневного значения. Нет, я еще не на пенсии и зарплату домашней работницы не получаю, но получила оплату – матом. Чистоганом.
Шептал июль шальные мысли, гонял по небу облака, а облака летели в выси, июль хватал их за бока. Дожди июль спокойно сдвинул, тепло с ветрами подогнал, и сено кинул он на вилы, устроив солнечный аврал.
Тепло гуляло по задворкам, котов гоняло и собак, и открывало окон створки, комар врывался для атак. Взрыхляли пруд велосипеды, вращал их лопасти июль. Летели лодки как торпеды, и брызгали водички пуль.
