– Замок, – продолжил он – говоря языком сегодняшних газет, новодел. Но, на мой взгляд, он и тысячу лет назад был бы здесь к месту. Иногда мне кажется, что он тысячу лет и стоит.
– А на самом деле? – спросил я.
– Его начали строить в декабре сорок шестого года, а завершили в мае сорок восьмого. Одна тысяча девятьсот сорок восьмого. Строили немцы, военнопленные. Не одни, конечно. Японцы тоже потрудились, китайцы, да и на русском поту немало тут замешано. Генерал Козленко хотел, чтобы замок был не хуже немецких, и своего добился. Это он умел – добиваться своего.
– Генерал Козленко? А кто это?
– О, история – барышня с причудами: одних возвышает не по заслугам, других не по заслугам прячет. Сталин не боялся никого, кроме Берии, а Берия… Берия боялся Козленко. Таким уж человеком был генерал. О Замке многое можно рассказать, я и расскажу – постепенно, не спеша. Рассказ от спешки многое теряет, – машина ехала гладко, и управляющий говорил гладко, чувствовалось – привык разговаривать. Возможно, лекции читал. Профессор. А что? Почему бы профессору и не стать управляющим Замка?
Перед Замком было несколько строений. Сухой, казенный оборот, так ведь и строения были такими же – казённые параллелепипеды. Видно было, что проектировали и строили их другие люди. Не немцы. И в другое время, поближе к двадцать первому веку. А чуть дальше, на возвышенности, стояли огромные ветряки-генераторы, числом три. Лопасти их вращались почти бесшумно: и ветер слабый, и конструкция современная.
Как и положено, перед стенами Замка был ров – сухой, без воды, метров пяти глубиной. На дне что-то белело. Человеческие кости?
– Это имитация, – успокоил управляющий. – Настоящие кости тоже были, но их убрали еще в шестидесятые.
Автомобиль проехал по мосту надо рвом, миновал раскрытые ворота, и мы оказались под защитою стен.
Да… Вблизи Замок впечатлял не менее, чем издали.
Но вникнуть в архитектурные детали я не успел: автомобиль остановился у входа в донжон.
Собственно, вход располагался выше земли, и хорошо выше, метра на два, и потому вели к нему ступени.
Управляющий поднялся по ступеням легко. Держит себя в форме. Тоже европейская черта.
Холл – высокий, просторный и прохладный. Это сейчас, летом. А зимой?
Обстановка – как в музее. Рыцарские доспехи, мечи, щиты, ветхие гобелены…
– Передаю вас Элеоноре Николаевне, нашей кастелянше, она распорядится вами, – сказал управляющий. – Уверен, вскоре мы увидимся.
Сказал – и ускользнул в боковую галерею, – направо.
– Пройдемте, сударь, – позвала кастелянша. Властность чувствовалась во всем: и в лице, и в одежде, и в манерах. Одета просто – в чёрное платье. Из украшений – одно лишь кольцо с бриллиантом на безымянном пальце левой руки. Бриллиант немаленький, с горошину. Хотя, конечно, это мог быть и кубический цирконий, фианит, но – мог, да не мог. Не та аура у Элеоноры Николаевны – фианиты носить.
Судя по всему, она была кастеляншей средневекового разлива. Замок – не гостиница, не общежитие, где кастелянши заведуют бельём. Нет, здесь она заведует всем бытовым устройством Замка, женский род слова «кастелан». А управляющий? Чем он управляет?
Тем, что осталось.
Элеонора Николаевна оказывала мне честь. Вроде почетного эскорта.
– Эксперты живут в левом крыле бельэтажа, – говорила она, будучи уверенной, что я не пропущу ни одного слова, – и ваш покой располагается там же. Обедают все в Большой Столовой в девятнадцать часов, в остальное же время – по своему усмотрению, в той же столовой, в личном покое, в клубе. Клуб для экспертов находится в конце галереи, в Башне Бартини. Разумеется, стол предоставляет замок.
