Лиса зло выдохнула, а в душе испуганно сжалась. Он ментал, он может увидеть все ее стихии. Может, но пока, видимо, у него не получается. Она наигранно усмехнулась, надеясь, что он не почувствовал ее страх.
— У тебя бред, Мортейн. Давно у лекарей был?
— Это не бред. Факт. И не в твою пользу, оборванка. Что с тобой не так, я рано или поздно пойму. А тебе мой совет, придержи свои таланты. Место в столице мое. А будешь и дальше из шкуры лезть и мешать мне… – он замолчал, предлагая додумать окончание за него.
– И что тогда? – решила все же уточнить Лиса.
Брюнет насмешливо посмотрел ей в глаза, спустился взглядом по шее и ненадолго задержался на открывшемся вырезе блузки, мантия расстегнулась еще во время их потасовки. Затем похотливо посмотрел ей в глаза, и Лиса скривилась от омерзения. Его взгляд будто раздевал ее. Она уже почувствовала себя грязной, хоть он ее и не трогал.
– Мерзавец, – проговорила она. – Убери свои грязные руки и похотливые глаза от меня. Я не торгую ни талантами, ни мозгами, ни телом.
— Не поняла, значит. Что ж, ты не такая уж и недоступная, как тебе, вероятно, кажется, – зло проговорил он, прижимаясь к ней всем телом. Лиса почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу.
– Не смей, – сквозь зубы проговорила она. – Ходить будешь с расцарапанной мордой. Понял?
– Гордая, да? – он наклонил голову, пытаясь дотянуться до ее губ. Лиса отвернулась, одновременно понимая, что тем самым оголила беззащитную шею. Мортейн усмехнулся и склонился, касаясь ее дыханием. Мурашки тут же покрыли кожу, а сама Лиса со всей силы согнула колено, метя в самое уязвимое место. Видимо, попала, потому что брюнет глухо застонал и скрючился. Она вырвалась из его рук и припустила по дорожке так, будто за ней демоны гнались. Поэтому перед ниррой Брунгильдой предстала раскрасневшейся, тяжело дыша.
– Пресветлая Богиня, что с тобой, Лиса? – всполошилась та, выглядывая из-за двери.
– Все, – пыталась отдышаться она, – все хорошо… нирра…Брунгильда. Я к себе.
– Ну иди, коли так, – услышала Лиса, уже поднимаясь по лестнице. – Вот молодежь, все бы им носиться. Уж не дети, а все туда же.
За дверью комнаты было тихо, а сама дверь заперта. Пришлось воспользоваться ключом, который из-за ходящих ходуном рук никак не желал вставляться в замочную скважину. Добившись все же от упрямой железки желаемого, девушка ввалилась в комнату. Мельком отметив, что Миранты сейчас нет, она облегченно выдохнула, на секунду прижавшись к двери спиной, и ойкнула, мгновенно ощутив боль. Сердито скинув мантию на спинку стула, Лиса легла на кровать, уткнувшись лбом в мягкую подушку. Но едва девушка отдышалась, как ее затрясло. Было гадко, противно, мерзко. Она чувствовала себя грязной, облапанной этим ничтожеством. Его дыхание до сих пор ощущалось на шее, отчего та отчаянно зудела. Лиса поднялась, взяла полотенце, халат, переобулась в мягкие тапочки и отправилась в душ смывать с себя эту гадость. Дверь пришлось снова запереть.
Мылась она долго, до красноты оттирая отпечатки рук мерзавца под горячей водой. Лишь после этого, распаренная и уставшая, вернулась обратно. По пути в коридоре встретила близняшек Энн и Милли, дружелюбно кивнула им, заставляя себя вымученно улыбнуться, те по очереди ответили.
Миранта разгружала сумку с учебниками на стол. На вошедшую Лису она взглянула с удивлением.
– А ты почему не на паре? У тебя же еще Вода, ты сказала, – спросила эльфийка, замечая натертую до красноты шею. – И чего это ты так раскраснелась?
