– О красоте Шиммери слагают сказки, но ни одна и близко не сравнится с реальностью! Я так рада, что очутилась здесь. Надеюсь навсегда остаться с вами!
Рико толкнул Хорама в бок и многозначительно подмигнул. Именно с Меланой связывал свои финансовые надежды архитектор счастья: она была самым дорогим и лакомым кусочком. Шаван требовал за Мелану двести пятьдесят эфесов. Славные тянули с покупкой до последнего дня, рассчитывая, что Гроза скинет цену. Но он не уступал, будто специально ждал Онорико с Хорамом.
Второй на помост вышла женщина лет тридцати – весьма зрелая, по меркам Запада. Тем не менее, шаван просил за нее две сотни, и причиною была пластика ее движений: томная, полная скрытой силы – тигриная. При такой любовнице даже печальный Хорам позабыл бы все горести! Звали женщину Элия.
Затем были две сестры – бойкие веселушки. Они вышли на помост вдвоем и пропели приветствие хором, словно намекая: две девушки – вдвое лучше, чем одна. Эту мысль Рико шепнул на ухо другу: если брать сестер, то только двоих сразу. Они чудно дополняют друг друга: одна выше – другая ниже, одна темненькая – другая светловолосая. Да и не разлучать же бедных сироток!
Последними шли темные лошадки. Девчонка из Дарквотера – совсем еще юная, лет пятнадцати, и вконец запуганная.
– Болотница!.. – презрительно бросил Тимерет. – Двух дюжин не стоит…
И вот, наконец, Низа. Вышла, молча стала, глядя в пол. Худая, смуглая, черные волосы, темные глаза… Отчего так врезалась в сердце Рико? Он не знал. Видел ее несколько минут – зашел как-то на шхуну Грозы, быстро оглядел девушек… И одну из них унес с собой. Низа словно уменьшилась в сотню раз и, крохотная, поселилась прямо в груди Онорико. Не так это было, как с женою. Ванесса-Лилит вызывала восторг, обожание, страсть, но всегда оставалась снаружи, вовне. А Низа – внутри. Малюсенькая, хрупкая. Ее – беречь и лелеять, как цветок фиалки…
– Не молчи, овца! Приветствуй господ! – рявкнул шаван.
– Я – Низа, – сказала девушка и больше ничего не смогла выдавить.
– Делайте, что умеете, – велел Гроза, и начались торги.
Как и обещал Рико, торги были зрелищны. Девушки исполняли свои роли, будто актеры в театре. Элия взяла в руки диковинный музыкальный инструмент, похожий разом на лиру и тыкву; две девицы хозяина чайной играли на свирелях. Они чередовали веселые мелодии с романтичными и чувственными. Когда музыка искрилась и играла, будто горный ручей, – сестры-западницы плясали, высоко подбрасывая подолы юбок. До того озорно у них выходило, что гости начинали хлопать в такт и радостно посвистывать. А когда звучала лирическая мелодия, Мелана пела – глубоко, сочно, искусно. Она прохаживалась между лож, поглядывая на господ, порою снижала голос, будто обращалась к одному из них. Казалось, Мелана чувствует превосходство надо всеми ними, даже – власть.
– Хороша, а?!.. – подмигнул спутнику Рико.
Иноземец словно впал в полусон от пения Меланы: лицо разгладилось, губы тронула улыбка светлой печали. Но вопрос Рико вернул купца к яви.
– Я не понимаю, – сказал Хорам. – Никак в голове не уложу!..
– Что тебя смущает, друг?
– Вижу, что девушки стараются. Они поют и пляшут с чувством, не из-под палки, а в охотку!
– Конечно! Ведь они хотят понравиться нам!
– Понравиться? Тем, кто смотрит им в зубы, как кобылам на ярмарке?! Неужели им приятно быть товаром?!
– Какой же ты невежа!.. Всякая девушка хочет быть любимой. А чтобы полюбили, нужно показать себя во всей красе!
