Немного я до дома бабки не добежала, у калитки остановилась, уж слишком сильно было волнение. Я подхватила на руки Беляша, который отчего-то и возражать не стал, послушно шмыгнул за пазуху и притаился. Ладно хоть не потерялся, и на том спасибо.
- Бывает же так, - вздохнула я, а мокрый нос уткнулся в мою ладонь. - И зачем он меня спасать взялся? Как вот ненавидеть его теперь? А ведь враг, как есть враг. Знаешь что, Беляш? Я ему отплачу за спасение. Пока не знаю, как, но обязательно отплачу. Чтоб потом, коли придется...
О том, что могло произойти потом, мне думать не хотелось. От одних только воспоминаний о клятве, которой мне чудом удалось избежать, будто крепкая рука хватала все внутренности, сворачивая в тугой узел. И пусть ведьмы, пусть сила наша от живого, да разве ж правильно так, до капли... Из человека, мага...
- Ты чегой-то тут? - раздался бодрый голос. Из калитки показалась вольноземская ведунья. На ней был яркий шерстяной платок с цветочными узорами да нарядная жилетка, отороченная мехом. Из-под темлой длинной юбки выглядывали белые валенки.
Бабка Гретта, хоть и была старуха старухой, да молодилась как могла. Поговаривали, что когда она овдовела, год цельный слезы горькие лила, пока сила ее не покинула. Тогда-то и задумалась она о том, что горе-горем, а силу вернуть надобно. Оживала по-маленьку, сперва в лес ходить снова начала, осторожно, по краешку. Там она и с Верховной повстречалась. Достала книги свои колдовские, что забросила под комод, когда супругу заклятья не помогли. Так потихоньку возвращалась Гретта к жизни, а колдовская сила к самой Гретте. А потом и ухажер появился, дед Саврас. Крепкий мужик, тоже вдовый, да бодрый и хозяйственный.
- Эй, Лисса? - позвала бабка Гретта. - А ну заходь! Да не боись, ушел Саврасушка, нет никому дела до твоих кудрей.
Я прошмыгнула в открытую калитку и отправилась за бойко шагающей колдуньей. Изба у Гретты была крепкая и теплая, на зависть соседским бабам. Уютно потрескивали поленья в печи, на столе румянились едва испеченные пироги с капустой. Беляш, выпущенный из плаща, тотчас убежал в комнату, где через пару мгновений жалобно мяукнул Пафнутий, до ужаса ленивый фамильяр Гретты. Бабка налила мне стакан теплого молока, пододвинула блюдо с пирогами и участливо спросила:
- Случилось чего?
- Да вроде и не случилось, - я пожала плечами. - Дело тут такое... Говорят, на постоялом дворе у вас маги вольноземские остановились?
- Вон оно чего, - колдунья закусила нижнюю губу. Так она делала всегда, когда волновалась. - Никак обидел кто? - я качнула головой, мол, не обижали. - А ну, рассказывай!
Я и рассказала. Разомлев от сытной еды и тепла, рассказывала я о ненавистном Касаре, который меньшее из двух зол, о синеглазом маге, который враг, но я обязательно ему отплачу. И о том, что боязно мне, никогда раньше такого не было, чтоб так близко к нашему лесу вольноземские маги обретались, они все больше к землям оборотней стремились. Бабка Гретта слушала внимательно, а когда я закончила рассказ, хитро улыбнулась.
- Ты, Лисса, голову не морочь. Кто враг, а кто друг, не по рождению суди, а по делам. Сколько здесь маги те?
- Седмицу, - вздохнула я, вспоминая, когда впервые увидела Иллара в лесу.
- И ни одной ведьмы еще не обидели, - пожала плечами бабка Гретта.
- Так зачем пожаловали? - вспыхнула я. - Не на красоты Диких Земель любоваться же?
