- Послушай, Лисса, а что если ты мне поможешь? Мага заманить, с тобой-то он пойдет. У тебя ж и меток нет еще, не доросла. И глазищи вон какие, как у обычной девицы. А я вас в условленном месте ждать буду, там уж сама околдую. Мне бы только от остальных его увести. Поможешь?
- Зачем мне это?
- А затем, - сестрица хитро прищурилась, - что я не рассказала, как во время клятвы ты в дальний угол забилась.
Я тяжело вздохнула. Вот ведьма! Тьфу, я-то тоже ведьма... А ладно, все равно ей маг не достанется, надо только так придумать, чтоб не моя это вина была.
Пока Лаора обдумывала, как ей подобраться к своей ведьминой силе, которая пока еще принадлежала синеглазому воину из Вольноземья, старшие ведьмы вовсю готовились к Главной ночи. Она наступала через тридцать лун после Зимнего праздника, так почитаемого Вольноземцами. Ведьмы обычно посмеивались над традицией запускать в небо огни, наряжать еловые ветви мишурой и магическими фонариками. Я лишь раз видела, как в Нивии все жители выбегают одновременно на улицу, что-то кричат, берутся за руки и, забавно распевая ритуальные песни, ходят вокруг единственной наряженной ели, что стоит прямехонько посередине площади.
А потом каждый что-то шепчет, протягивает руки и получает Дар. Священный Дар, уготовленный именно для него. Кажется, они и друг другу что-то преподносят. Но главное - не это. В ночь Зимнего праздника на лице каждого Вольноземца сияет счастливая улыбка. Ведьмы не улыбаются. Так не улыбаются. Улыбка ведьмы скаорее похожа на оскал гиены: зубы видно, а счастья - нет.
Главная ночь - исконный праздник темных ведьм. Признаться, по сравнению с Зимним, он весьма мрачен и уныл. Ни тебе подарков, ни песен. Ритуальные жертвоприношения, кровавые руны на лицах, что торжественно рисует каждому Верховная, клятвы верности. А, забыла главное! Особенно отличившимся ведьмам выпадает честь испить крови из ритуального кубка. Как же славно, что я особенно не отличалась ни разу! Точнее, совсем не тем, за что выпадает эта сомнительная честь.
То ли дело у бабки Гретты! Каждый год я прихожу к ней поутру после Зимнего праздника. Она угощает меня румяными пряниками с корицей и восхитительным леденцом на палочке. Ее изба украшена ароматными травами и волшебными огнями, а сама ведьма непременно пропустит пару-тройку стаканов горячего ягодного вина, щедро сдобренного гвоздикой и корицей. И почему я родилась в лесу?
- Шевелись, Лисса! - недовольно прикрикнула Лаора.
Да уж, тропинка и правда узковата для двоих, захочешь обойти - не удастся. Еще и Беляш впереди. Снег - его стихия, он то валяется, выписывая на белом покрывале причудливые узоры, то грызет льдышки, жалобно поскуливая, что не вышло откусить.
- И где ты его только откопала, - неодобрительно фыркнула сестрица, пытаясь погладить черного ворона, сидящего на ее плече. Фамильяр клацнул клювом и важно каркнул.
- Всяко лучше твоей птицы, - отозвалась я. - Он с тобой силой-то хоть делится, или также, клюнет да отвернется?
- Молчи уж, блаженная, - процедила Лаора.
Вот за что я особо не люблю Главную ночь, так это за совместные с сестрицей прогулки по лесу. Отчего-то мне казалось, что я и одна прекрасно донесла бы и морозные ягоды, и еловые ветви, которые помощницы Верховной три дня старательно толкли в ступках, чтобы потом рассыпать на пол главной избы. Ведьмы верили, что так духи леса принесут им силу на весь следующий год. А я думала, что за оборванные ветви духи леса скорее что-нибудь оттяпают. Несмотря на мои жалкие попытки вызваться нести все это богатство одной, Лаора увязалась со мной. А может, ее просто выпроводили из деревни, чтоб под ногами не путалась. Толку от нее было - чуть.
