Листьев медь (сборник) - страница 10

И всюду на сетке пририсовали стрелочки, которые, судя по комментариям внизу, указывали направления «потока сведений о порядке последовательности продвижений».

Кое-что об этих продвижениях говорилось и в тексте самой брошюры, кое-что Анпилогов уже мог о них представить себе. Во всяком случае, два резвых члена петруничевского молодежного союза – пэмэсовцы – уже нападали на него со своими гроссбухами, расчерченными на множество граф, куда вписывали буквально по часам, чем он занимался в этот день на своем рабочем месте. Пока, как понял Леник, это была только их общественная нагрузка – некая прикидка, но что из этакой почасовой и поминутной слежки получится потом, когда подключатся все эти белые кубики на потолке и стенках, следовало серьезно подумать.

В общих же чертах там была набросана блок-схема такой конструкции.

По самому верху схемки лежали пятиугольники, обозначающие насущные нужды гражданина: питание, одежда, здравоохранение, образование, культурно-зрелищные нужды и так далее. Пятиугольники поделили на более мелкие ячейки, некоторые из которых выкрасили в одинаковые цвета, которые, по сути, оказались универсальными: доставка, обслуживание, учет и так далее.

В сердцевине схемы расположился условный человек, тоже весь разграфленный, и состоящий, как выяснилось – просто очень уж мелко было напечатано – из конечного числа продвижений, и погруженный в заштрихованный прямоугольник под названием производство. Условный гражданин передавал сведения о себе, то есть о своих продвижениях, при помощи технических работников – агентов, стряпчих и контейнеров – к большому квадрату, называемому хранилищем сведений, а от квадрата (как, впрочем, и от гражданина) шли стрелки к пятиугольным облакам нужд. Всюду на стрелках, словно галки, сидели блоки под названием «технич. раб.». Судя по всему, технические работники осуществляли связи и координацию между квадратами.

Все было обведено жирной линией, над которой стояла надпись: «общее управление, оркестровка», а с боков и снизу: «обеспечение безопасности».

Леник почесал в затылке и подумал: «Бутер-итер… Может, что-то в этом и есть, только вот…». «Только вот» он пока для себя не сформулировал.

Все-таки большую часть брошюры Леник отнес к очередной госкампании – авось и затухнет, и погрузился в описание самого изделия КЛ14 и необходимых для ознакомления узлов.

Забрался же старый на горку! Анпилогова раздражало нынешнее жилье Явича. Когда бывшему каторжанину в самом начале Капели выделили участок под дачку, Явич выбрал эту самую возвышенность, на которой и огородец-то не разведешь – какое-то террасное земледелие. Но в окрестностях города Плещеева, где Явич жил в детстве и закончил экстерном местное реальное училище, таких горок было пруд пруди. Горок, оврагов, впадин, холмов, озер и огромных камней. Когда-то, в доисторические времена здесь шел ледяной поток и вспахал окрестности Плещеева гигантскими вилами. На выделенной ему горке Явич выстроил дом, окружил его высоким забором и поселил на подходе к дому в решетчатой будке огромную собаку. Анпилогов не терпел пса, он напоминал ему жизнь на Ледострове, где Явич отбывал ссылку, а совсем молодой тогда Анпилогов служил в войсках охраны.

Нажав на кнопку звонка, расположенную на столбе калитки, закрывавшей дорогу на лестницу, Леник подождал, пока хозяин ответит и прозвучит щелчок, что говорило о безопасности для посетителя собачьей будки. Только после этого Леник приоткрыл калитку и бочком, стараясь держаться подальше от бушующего пса, поднялся к дому. Высокий старик протянул ему руку с перебитыми в ссылке пальцами и усадил на черный кожаный диван.