– Кому как.
– Ты вышла из мира, который никто не придумал, в мир, кем-то воображенный. Как мы помним из нашего жизненного опыта, из придуманного мира никогда не видно настоящего.
– Мне страшно.
– Scheisse…
Ансгару ничего не оставалось, как дойти до ручья и тоже переступить его.
Теперь он хорошо видел Магду. Вокруг нее простиралась великая степь, заросшая почему-то цветущей геранью, кусты которой были абсолютно идентичны между собою. Пеструю картину разбавлял огромный сломанный причал, похожий на средневековый за́мок, увешанный светящимися лампочками видимых и невидимых цветов. Двор замка был выкрашен голубой масляной краской и затянут бельевыми веревками, на которых сушились несколько десятков длинных черных кальсон и одинокий носок с надписью «Крылья советов».
– Приветствую вас! – произнес чей-то нежный тенор. – Располагайтесь.
Ансгар потрогал веревку. Портки, как им было положено, закачались, игриво покачивая узкими штанинами.
– Кто ты? – спросил он.
– Зовите меня Владик, – из лабиринта черного белья вынырнул высокий блондин в майке-алкоголичке и залатанных армейских штанах. – Я здесь давно. У меня есть коллекция скелетов, хотите, покажу?
– Спасибо. Уж что-что, а скелеты я вижу, даже если мне их не показывают. Ты один это все возвел?
– Один. А что?
– Барьер зачем?
– А чтоб не лазили всякие!
– Так он открыт.
– Ну и что? С барьером меня больше уважают. Если есть барьер – значит, добра много. А если барьер открыт – значит, я гостеприимный. Располагайтесь, гости дорогие. Выбирайте комнату по скусу.
– Он псих, – сказала Магда.
– У него нет психики, – напомнил Ансгар. – Только обрывки привычных настроений.
Внезапно зыбкий мир словно отвердел, приобретя черты реальности.
Теперь они все трое сидел, расположившись в мягких креслах. Их окружала гостиная без потолка.
– Я всех простил, – облегчил душу Владик. – Вы не думайте. Я простил и хочу собрать всех. Я устрою праздник. Люди должны любить друг друга, разве нет?
Облегченная душа Владика действительно стала чуть прозрачнее и вознеслась к несуществующему потолку вместе с креслом. Магду чуть не вырвало от психоделики, но она сдержалась, и, по законам воздаяния за благородные усилия тоже немного вознеслась и поплыла над полом.
– Вы, – отважилась спросить Магда, – электрик?
– Да, – донеслось сверху. – Носитель света. Я всегда нес людям свет. Хорошо, что вы поняли это.
– Что здесь произошло? – спросил Ансгар.
– Кротов меня убил на своей «шохе». Ехал и улыбался. Так же, как когда мы с ним пили. У меня была бы моральная травма на всю жизнь, если б я не помер. Если травма – нужно с кем-то делиться, так врачи говорят. Вот я и приглашаю гостей из мира живых. Но все они проскальзывают сквозь мои руки. А вы пришли сами. Я собираю людей. Ваша девушка – хорошая. Я приглашаю ее навсегда.
– Но я… ненадолго зашла, – попыталась отвертеться Магда.
Спустившись чуть ниже, Владик надавил на подлокотник кресла, и вокруг Магды выросли стальные прутья.
– Надолго, – улыбнулся он.
– Убери это, – вмешался Ансгар.
– Нет, – отвечал электрик. – Ты не представляешь, как мне грустно вспоминать вас всех здесь.
– Мы не имеем отношения к тому, что произошло, – сказал Ансгар.
– Тем более.
Ансгар немного помолчал. Слез с кресла, подошел к клетке, потрогал прутья.
– Я вижу себя в клетке, – отчиталась Магда, как учили.
– Поразительно. Я тоже вижу тебя в ней. И это плохо. Мы все трое верим в клетку, а, следовательно, она не исчезнет.
