Отсчитала одиннадцать и обвела синим – три справа и три слева. Один день – где они пересекаются. Теоретически. А практически… придется за собой наблюдать.
– Это скоро, – сказал господин Мерц, взглянув на ее пометки. – Хорошо, что, по крайней мере, жертв нам приносить не придется.
– А кого мы будем… ну…
– Собаку. Видели череп на полке? Ему лет сорок.
*
– Душа – она не одна. Она состоит из нескольких частей.
Втроем – господин Мерц, Магда и Иван – оккультисты шли по лесу. Магда всегда любила лес и теперь с любопытством оглядывалась, переполняясь ожиданием обещанных ей мистических явлений и чудес.
– В начале жизни, – продолжал Ансгар, – человек получает именно ту часть души, которая будет ведать соотношением генов. В момент зачатия. То, что называют случайностью, в данном случае не случайность. Это звучащая нота, в которую должны уложиться некие физические параметры. Затем на эту основу накладывается вторая душа, или старшая. Она отвечает за внешнюю одухотворенность, и каждая мать ищет ее сама для своего ребенка.
– Когда?
– Во сне. Во сне каждая из вас спускается в мир мертвых. Поэтому вам легче воскресить кого угодно.
– А если не спускается?
– Часто бывают такие случаи. Тогда ребенок рождается слабоумным или маньяком. Иногда душа теряется впоследствии, заменяя себя на что-то другое, и тогда говорят, что ее продали дьяволу.
– А почему в этом случае человек не умирает? Вот он живет, делает всем зло, но ведь долго может жить. Это несправедливо.
– Справедливо. Его первичная душа долго терпит, зажатая в тиски его внешних заблуждений. А потом приходит час смерти, когда нужно обратиться к тому источнику, что создал его. Осознав истинное устройство мира, человек видит свою душу – замученной, оборванной, истомленной вечным голодом. Она не может дать ему сил на существование по ту сторону черты. И тогда он теряет все нажитое, теряет силы души и остается ни с чем.
– Но что-то все же остается?
– Несомненно. Последняя душа. Отпечаток его жизни, его собственный внутренний ребенок, которого он обслуживал всю жизнь. Бескрылый птенец хмм… ласточки.
– А некромант? Он ведь тоже. На что похожа его душа к концу жизни?
– Возможно, – мрачно улыбнулся Ансгар, – на меня.
– И вы не боитесь?
– Боюсь.
*
Расположившись на уютной поляне, словно для пикника, учитель, ученица и ассистент приступили к практике.
– Классические каноны создания живых мертвецов, – начал некромант, – подразумевают наличие поблизости от вас всех четырех стихий – огня, воды, земли и воздуха. Кое-что приходится приносить с собой, но лучше брать на месте. Ваша задача за эту ночь: поднять пса – Ваня, как его зовут? Гефест? – а потом развоплотить его. Ясно?
– Угу.
Магда расставила свечи, потом набрала воды из родника и привязала к сосне самый прочный поводок, который нашелся у Ивана. В тазик с водой положили ошейник, в него – собачий череп. Стало смешно и немного жутко.
– В круг мы встанем вместе, – сказал Ансгар. – Я ничего делать не буду; только сопровождать.
– А… куда мне идти? – спросила Магда.
– Куда хотите.
Девушка закрыла глаза.
Сначала она не видела ничего. Был только шорох темнеющего леса, крики птиц и журчание ручья и тихое, на грани слышимости, дыхание своего учителя – такое ровное, что казалось, он спит.
А потом она увидела – осознала? – себя давно уже идущей по песчаным кочкам, между которыми мерцала блестящая голубая пустота. Серое пространство по бокам походило на утонувшее в киселе хмурое небо, которое ничего не давало разглядеть. Наверно, разглядывать ничего и не требовалось.
