Анавгай с непривычки я называю Авангаем, надо мной все смеются.
Прочитать о водах негде – всем лень это исследовать.
И мне лень. Я выхожу в купальнике, купаюсь и лежу на мостках, на мытых досках, валяюсь на досках нагретого причала. Можно бы подстелить хоть полотенце, но очень лень. Лавочки тоже есть – но надо дойти до них три метра, а чего для. Пою песню, подходящую случаю, «на темных берегах разбить свои шатры».
Минут через десять в воде начинается одышка. Тут многие померли от остановки сердца, особенно те, что пьяные. Дежурит спасатель. Водичка не для слабых духом. Я слазила три раза по 15 минут и уже несколько часов не могу отдышаться.
Если бы не лень, то можно кататься на собаках, на лошадках, на картах, на оленях, сходить на стойбища коряков, мы же между хребтами по коряцкому тракту перегона стадов. Можно ездить на Толбачик и на Шивелуч. На лошадках можно на озеро Икар. На внедорожниках можно вообще куда угодно.
Если бы не лень, то можно разговаривать с Мариной. Она училась быть художницей в Кунгуре, потом работала в детском доме в Палане, ну как детский дом, такое место, куда собирали детей из стойбищ, чтобы они погрелись, помылись, поучились грамоте, пока родители в табуне.
У нее был ученик, мальчик коряк лет 12, он вообще не разговаривал ни с кем, мог и умел, но не считал нужным или сердился, что чужие люди и забрали, или хотел в табун. А рисовал волшебно, палитру смешивал профессионально, рисовал то, что помнил из жизни в стойбище, например, как садится вертолет. Свет, перспектива – все видел. Его звали Роберт.
Имена у коряков неожиданные.
М. велит называть медведя «мужиком в шубе». Говорит, айны – арийцы. На картинках они и правда высокие и кудрявые блондины. Я говорю, вот поэтому японцы такие невероятно красивые. Она говорит, о, нет, это их уже после второй мировой пленными сильно разбавили и покрасивили. Говорит, нет, Кутха – это доисторические звездные летчики. Это не клюв у них вороний никакой, и не улыбка ворона, это шлем скафандра они опускали – и такими их видели аборигены.
Все тут колоритно, самобытно и живое как есть.
Но мне лень.
Господи, как же я устала, оказывается.
Как же я умудрилась только так устать.
Состояние совсем походное: «да какая разница, да и так сойдет».
За сегодня мы сходили за мороженым и в туристический инфоцентр, это максимум метров шестьсот.
Лежа в бассейне на спине и глядя в небо, Таня внезапно громко и отчетливо сказала: «Лена, я не хочу ничего приумножать!»
Мне нечего ей возразить.
Я ответила «слава богу», но она меня не слышала, потому что лежала в воде.
Вода жесткая. После ванн надо чем-нибудь намазаться.
Бассейн. Было-стало. Скульптура. Визит-центр
2 августа, вторник
Утром отмокали с Леной в центральном бассейне, прямоугольном резервуаре посреди поселка. Бассейн разделен на две неравные части: почти квадратный прохладный лягушатник и продолговатый горячий (градусов 40С, не меньше), полутораметровой глубины. Посредине более глубокий желоб, по нему идет сброс воды в ручей.
За четыре года пластиковые полукруглые крыши над двумя из трех лавочек исчезли, скворечник спасателя и раздевалка пляжного типа сохранились.
– Вода разная во всех источниках, – говорит М. – лучше не купаться в них подряд. Ну разве что утром один, вечером другой.
Я так и решила поступать, и пока все идет по плану.
У М. мы снимаем комнату на втором этаже, ту же, что и четыре года назад. В комнате все по-прежнему, даже календарь на 2013 год тот же и на том же месте. Как будто не уезжала никуда.
