Литераторы на Камчатке. 2022. Дневники путешествий. Издание второе, исправленное и дополненное - страница 2

Есть, конечно, вариант, что это отравление адреналином, в смысле, я так сильно испугалась на чертовой сопке, что через сутки мне аж снился первый командир моего первого похода, заодно и сказала ему все, что я о нем думаю.

Таня считает, что земля предков встречает меня распростертыми и это такая метафизическая чистка организма. Предки мои жили вовсе не тут, а в Хабаровске, и мы даже не знаем, к какому местному малому народу прапрабабушка относилась. Примерно так же непроходимо все, как с улицей Обручева.

25 июля, понедельник

После внезапного субботнего похода по местам силы воскресенье мы проболели и понедельник проспали.

Болея, читали об истории открытия Камчатки, о различиях и обычаях коренного населения большую красивую книгу, найденную в библиотеке нашего съемного жилья.

Проснувшись в полседьмого, некоторое время спорили, утро сейчас или вечер.

Когда стало смеркаться, решили все-таки погулять хоть по набережной. Оделись в самые теплые одежды и по дороге их снимали. Еще снимали котиков на лестницах.

Котиков много, местные жители их охотно подкармливают. Возможно, зимой зверей разбирают по домам, или они где-то по теплым подвалам прячутся. А вот собак бездомных, в отличие, скажем, от Тбилиси, почти нет, или я не заметила.

Исторический центр, где мы живем – это шесть улиц на разных уровнях Петровской сопки, соединенных между собой лестницами разной степени красоты и разрушенности. На некоторых котики живут под ступеньками и пытаются лапами хватать прохожих за ноги – мол, жрать давай. Под некоторыми лестницами журчат ключи. Некоторые освещены фонарями и украшены граффити и клумбами с настурциями.

На одной из ближайших к нашему домику лестниц – старый герб города: три вулкана над лососем и год основания Петропавловска – 1740.

Лестница с котиками и старым гербом.

Все смешалось в доме Смешальских. Уснули в три, проснулись в пять, больше спать не могли. Повалялись, поели и пошли в утреннем тумане на Никольскую сопку. Она оказалась ок, с дорожками, со стендами, с деревянными настилами, с батареей князя Максутова, победившей аж англо-французских захватчиков в аж русско-турецкой войне (мир непостижим).

Нашли крестик из Иерусалима (на нем написано). Видели сквозь туман узкий выход из бухты в залив и к океану.

Лучшее, что тут есть – леса каменной березы. Просто космос. Чума вообще. Худшее, что тут есть – дороги (их нет).

Потом мы сидели на утреннем берегу и пили Танин кофе. Мерзкие дети кидали камешки в чаек. Отвратительные существа. Я хотела подружиться с ними и подговорить покидать камешки в их маму. Или самой покидать камешки в них. Но сдержалась.

– да, люди несовершенны.

– несовершенство я бы пережила. Но они омерзительны.

– ты и омерзительными их пережила, как видишь.

Мимо шел местный городской сумасшедший. Он сказал:

– доброе утро. Обратите внимание, как выигрышно смотрится эта яхта рядом с этой… полуяхтой. Хорошего вам дня! Самого замечательного.

Отходит. Оборачивается, кричит:

– и никогда не забывайте, что вы лучше всех!!!

– ок, не все люди омерзительны.

– то есть, этот алкоголик тебе подходит.

– ну – он сделал все, что было в его силах, чтобы отделить себя от зла.

Тут к берегу приплыли лахтаки. Это тюленчики. Сначала один, мы видели голову и спинку, а потом еще двое. И баклан. А мерзкие дети с дурной мамашей ушли.