После работы Он мчится за цветами, конфетами, шампанским… И не забывает еще прикупить новые носки (!), так как те, которые на нем, имеют совсем непривлекательную и хорошо обозреваемую дырочку. Ну, бывает же. Домофон, подъезд, лифт. В лифте решает переодеть носки, до шестнадцатого этажа успеет. Быстро скинул свои изящные мокасины, стянул носки, встал босыми ногами поверх обуви, и… Носки оказались прошиты между собой многослойной ниткой (кто носит носки, наверняка знают такой тип «упаковки»), и никак эта нитка не хочет рваться. А в руках еще цветы и шампанское, подмышкой коробка конфет – результат привычки обходиться без пакетов. Применив невероятную силу, носки разъединить наконец-таки удалось! Именно – с невероятной силой по инерции рук в узком пространстве лифта букет врезался в стенку лифта; шампанское, упав на пол, с грохотом разбилось; содержимое бутылки залило коробку конфет, которая тоже оказалась на полу. Не успев хоть как-нибудь отреагировать в сложившейся ситуации, лифт прибыл по назначению и открылся, словно занавес на сцене. Он – босой, мокрый, с двумя носками в двух руках; вокруг антураж из разбитой бутылки, изрядно пострадавшего букета и подмоченных конфет. По другую сторону лифта – Она, томимая ожиданием, вышла встречать.
Наталия Баталова
Наказание для милых эгоистов
Маша пришла к бабушке в комнату, села на уголок кровати и тихо вздохнула.
Маша влюбилась давно и никому не доверяла сердечных тайн, кроме бабушки.
В комнате было тихо, прохладно, пахло почему-то старинными духами.
Бабушка второй год не вставала с постели. Однако в доме она была самым адекватным человеком.
– Машенька, я заснула немного…
– Это я, бабушка, можно я посижу с тобой?
– Рассказывай, что Миша снова натворил.
– Бабушка, я его не понимаю, он все делает не так!
– Машенька, милая, мы все не знаем, как… делаем и делаем.
Бабушка вздохнула, прикрыла глаза, а в это время мягкой рукой взяла внучку за руку:
– Я вот теперь и вовсе ничего не делаю. И даже не думаю, а как надо… И мне от этого очень спокойно…
– Так если я говорю ему, нужно делать свадьбу летом, то он твердит, что зимой… Если я говорю зимой, то он твердит – летом!
– А ты ничего не говори, тебе же все равно, когда. Он сам и решит, он же хочет жениться?
– Я иногда не знаю, хочет ли…
– А ты сама-то ждешь свадьбы без страхов?
– Да, бабулечка, это какой-то странный страх. Его вроде бы и нет, а он нападает откуда-то, внезапно… И ссорит нас…
Маша улыбнулась.
– Бабулечка. Я Мишу очень люблю, я без него всегда скучаю. Вроде бы, и он любит, а почему мы мучаем друг друга?
– Потому, что любовь – это такая хитрая штука…
– Это наказание…
– Тогда это наказание для милых эгоистов. Они хорошие, поэтому им любовь дают в подарок. Как только ты будешь любить его больше себя, так все мучения и пройдут.
– Я и так его люблю очень сильно…
– Сильнее чем слаксы или оливье…
– Фу, бабуля, при чем здесь это…
– Машенька, я как математик знаю точно – подобное нужно сравнивать с подобным. А на всем белом свете ваша любовь – она живет только в тебе да в Мише…
– Парадокс! Впрочем, ты права… Стасика в девятом классе я думала, что любила, а теперь понимаю, что это и не любовь была.
– Машенька, любовь… она еще долго будет жить своей жизнью. Вы будете ссориться с Мишей и мириться, а она притаится в глубине и станет наблюдать.
Бабушка чуть вздохнула.
– А если вы будете отдаляться, она как резинка сначала натянется, а потом вдруг начнет вас сближать…
