1937 год
На допрос митрополита Серафима вызвали через несколько дней, 3 декабря.
– Чичагов, на выход! – скомандовал охранник.
Владыка с трудом поднялся с нар. Посмотрел на свои ноги, подумал: «Не дойду».
– Давай, а то помогу! – прикрикнул охранник. Кто-то поддержал владыку. Он сделал первый шаг.
– Давай, держись, – прошептали в ухо.
– С Божией помощью, – ответил митрополит Серафим.
Несколько дней, проведенных в камере, помогли «подгото- виться» к допросу.
Народ в камере можно было разделить на три категории. Первые возвращались с допросов веселые и с «непопорчен-
ной шкурой». Среди них встречались и молодые ребята, и люди
средних лет, и пожилые. Некоторые молодые даже хвалились, что на допросе их угощали «чаем с пирожными». А они подпи- сывали все, что им подсовывали. «Писали» на отцов и матерей, на знакомых и незнакомых, на близких и далеких.
Вторые были «битые». Они тоже подписывали, но только по- сле побоев, иногда и смертельных, после издевательств, после угроз в адрес их родных и близких. Часто они «подписывали» только на себя, стараясь спасти как можно больше людей.
Третьи, самая малочисленная группа заключенных, не под- писывали ничего и ни на кого. Таких людей – единицы. Их притаскивали с допросов полуживыми или не притаскивали в камеру вовсе, а отправляли сразу в лазарет, чтобы после того, как человек хоть немного придет в себя, начать снова его до- прашивать.
Судила и первых, и вторых, и третьих тройка НКВД по Мо- сковской области. Приговоры не отличались разнообразием.
…С трудом переставляя отечные ноги, подгоняемый ох- ранником, владыка продвигался по коридору в кабинет следо- вателя, старшего лейтенанта госбезопасности Булыжникова (фамилия подлинная).
Булыжников так Булыжников. Камешек. Винтик огромной машины убийства.
Говорят, жестокий и бескомпромиссный следователь. Говорят, даже лютый.
Не брезгует и в морду дать самолично. Ну что ж.
На долгом веку владыки многие хотели бы увидеть его поверженным и сдавшимся. Разве в нем что-то изменилось за многие годы?
Когда-то он получил под свое руководство суздальский Спа- со-Евфимиев монастырь, в котором еще в XVIII веке была учре- ждена тюрьма. Старые казематы хранили память о страшных и подчас несправедливых событиях. Тогда будущий владыка сделал все для того, чтобы страшная тюрьма перестала суще- ствовать. Последний заключенный покинул казематы. Многие считали это чудом.
Вероятно, новая власть старую тюрьму возродила…
Даже приняв монашество, отец Серафим оставался как бы меж двух огней. И аристократы, и военные, и многочисленные родственники никак не могли согласиться с тем, что потом- ственный дворянин, воспитанник Пажеского корпуса Леонид Чичагов стал не только священником, но и монахом.
А монахи и некоторые церковные иерархи никак не могли принять его «за своего». Слишком он был аристократичен, образован, слишком блестящую карьеру сделал в миру. Еще бы! Обласкан императорами, многократно награжден, причем награжден и боевыми орденами за храбрость, и иностранны- ми орденами (один орден Почетного Легиона чего стоит!), и памятными императорскими знаками, которые имеют честь носить далеко не все!
В действиях иеромонаха Серафима и аристократы, и мо- нашествующие искали подвох, а некоторые искали повод опозорить его, доказать его нечестность и несостоятельность. Возможно, имела место элементарная зависть, скрытая под благими предлогами.
