– За перевод! 50 долларов. Что с тобой, в конце концов?
– А-а! Ну да! Я… забыл. Ты знаешь, мамочка, я неважно себя почувствовал… и лег полежать… и заснул… В общем, я забыл.
– Я вижу, ты и сейчас не проснулся!
Мамочка, счастливая дальше некуда, что перевод на руках и можно приступать к фритюрнице, не стала сильно наезжать на папочку. Папочка, обрадованный, что от него отстали, но все же несколько обескураженный, почистил воблочки, и они славно вдарили по пивку. Мамочка, опустошив пару-тройку бутылочек, сломалась и пошла спать, а папочке не хватило, и он отправился за добавкой (знаменательно, что ни мамочке, ни папочке не пришла в голову такая простая мысль: а откуда переводчица могла узнать их адрес, если его не знала даже дочь тети Веры?).
После того, как они выдворили из квартиры незваного лунатика с его странной тетушкой, мамочка и папочка решили, что пора укрепить свои позиции стальной дверью, и тем самым предотвратить раз и навсегда вторжения всяких там лунатиков. С утра пораньше мамочка вызвала мастеров, которые оперативно возвели стальную дверь, приладили решетки на окна, подключили сигнализацию и отбыли, унеся с собой всю имевшуюся у хозяев наличность. Пока дом сотрясался от дрелей и молотков, утомившаяся за ночь компания этажом выше спала, как колония сурков в зимней спячке.
– И что же, они от такого грохота не проснулись? – скептически спросил Серый.
– Не проснулись! Не мешай!
К середине дня пятницы расположение действующих лиц в пространстве было следующим: Вадюка спал в электричке. В квартире Алёны ему удалось заснуть лишь часам к семи, а в восемь их с Алёниным братом уже безжалостно разбудили, напоили кофе и отправили – брата в школу, Вадюку – домой, в Южное Бутово. Алёна, целое утро убиравшая последствия разгрома, учиненного кошкой на кухне, несколько охладела к своему герою, но на прощанье все же поцеловала его в розовую щеку: кошка кошкой, а потенциальные мужья на дороге не валяются…
– А они потом поженились, или нет?
– Кто?
– Алёна с Вадюкой!
Алёна с Вадюкой все-таки поженились, хотя Вадюка – в промежутках между Санта-Барбарой – сильно доставал Алёну своей Римской историей. Алёна с легкостью построила и Вадюку, и его маму и его бабушку. Мама и бабушка порхали вокруг нее, как пчелки, собирая нектар для Алёниной диссертации (никакого отношения, слава богу, к Римской истории не имеющей!). Прабабушку, ввиду дряхлости возраста, Алёна не особенно беспокоила: пользы от прабабушки практически не было никакой, тем более, что она так никогда и не оправилась от переселения в Южное Бутово. Покинув квартиру в Сивцевом вражке, в которой со времен Ромула и Рема проживали члены ее семейства, прабабушка совершенно и окончательно отрешилась от действительности. Она сидела в вольтеровском кресле и с сильнейшей лупой в руках перечитывала Тацита в оригинале. Тетушка, которая к счастью жила отдельно, с облегчением скрылась в своем Бибиреве, обозвав Алёну «очень практичной женщиной». Алёна, всю жизнь боровшаяся за звание «очаровательной», такому определению обиделась и отлучила тетушку от дома, чему та была только рада.
Назвать Алёну практичной женщиной могла, конечно, только археологическая тетушка. Выбрать в мужья совершенно не приспособленного к жизни Вадюку, не способного заработать даже на том Плутарха – практичностью здесь и не пахнет! Почему Алёна, которая вполне могла выйти замуж за какого-нибудь дилера, брокера, дистрибьютора, а то и провайдера, так упорно стремилась в среду интеллигенции, катастрофически обнищавшей после падения Римской империи? Это была загадка природы, сравнимая только с загадкой Тунгусского метеорита.
