– Олег – представился я нерешительно.
– Лиза – незнакомка сделала шутливый книксен – Вы в гости?
– Заблудился. Чуть не погиб. Попался в лапы людоедам. Еле сбежал.
– Людоеды? Шутите?
– Я слепней имею в виду.
Лиза прыснула от смеха.
– Да, тут их хватает. Особенно сейчас. А вы откуда? На местного не похожи. Приезжий?
Меня смущала ее раскованность. На здешнюю она была непохожа. Местных подростков отличала крайняя застенчивость и даже пугливость. На самый безобидный вопрос они отвечали после мучительного молчания и всегда односложно, смотрели в сторону, чесали плечи или колена и норовили улизнуть при первой возможности. «Городская! – решил я – Дачница.»
– Местный. Елагинский. Комбайнер.
– Ага, так я и поверила! Местный… Местных я знаю. Комбайнер, ну сума сойти! Покажите руки.
– Пожалуйста. Видишь, какие мозоли?
– Вижу. Только чистые все равно. Я тракториста за километр вижу. А что это у Вас? Плеер? Ух ты! А это наушники? Здорово! А можно послушать?
Первый раз в жизни я пожалел, что у меня ничего кроме «Паплов» не было записано, однако протянул ей наушники и включил плеер.
Лиза прикрыла глаза, покачивая головой, видимо пытаясь найти ритм, потом вынула наушники и фыркнула.
– Громко. В ушах трещит. Ничего не поняла. Американцы?
– Англичане.
– Один черт! А Буланова есть? Я Буланову люблю. «Не плачь». Слыхали?
– Слыхал. И даже плакал.
– Ну, да? Я тоже. Классная песня. Про любовь. Девчонки говорили, что она про себя поет. Ее парень бросил. Теперь жалеет небось, козел.
– Она тоже жалеет.
– А нечего было! Да за такую держаться надо двумя руками, верно? А кем Вы работаете?
– Я же сказал: комбайнер.
– Ой, ну хватит уже… Что я Вам, дурочка что ли? Нашли тоже…
– А ты кем работаешь?
– Балериной! – обиженно ответила Лиза – не скажу.
Хватило ее на пол минуты.
– Ладно, скажу. Я в школе учусь. А буду манекенщицей. Мисс Мира. Слыхали?
– Нет, но скоро, видимо, услышу. Мисс Кузьмино для начала.
– Ха! Прикольно. Маловато будет. Только бабушка не хочет. Говорит, что это все глупости. А на печке сидеть не глупости?! До ста лет?
– На печке хорошо. На печке тепло и уютно. Бабушку можно понять.
– Ну, ничего себе! – изумилась Лиза – Ну и сидите на печке! С бабушкой. Пока не сопреете. Оба. А я буду манекенщицей. У меня ноги уже сейчас семьдесят пять сантиметров. Круто?
– Не знаю, если честно. Наверно круто. Мои не меньше. Может тоже манекеном стать?
– Прикольно! Только Вы уже устарели. А мне 14! Как Твигги! Слыхали про такую?
– Что-то слышал. В детстве.
– Буду по всему свету ездить! Вот! Правда, Жулька?
Жулька во время нашего диалога внимательно вглядывался в травяные заросли и от неожиданности сел на задницу. «Конечно, правда!» – говорила его жуликоватая морда. – «А если подкинете мне еще кусочек сахара, то я вам спляшу!»
Мы с Лизой встретились глазами и засмеялись.
– Такой хитрюга! Вчера приходит ни с того ни с сего ко мне и ластится! И ластится! Думаю, что случилось? На себя не похож. Решила проверить. Смотрю – точно! Вареники исчезли! В тарелке на столе оставила вареники со сметаной, думала съем потом. Съела! Ага! А он заранее как бы прощения просит, морда бесстыжая!
Жулька, понимая, что говорят о нем и говорят не очень хорошее, скорбно повесил голову, типа: «житие мое!».
– Все понимает. А если скажу – Жулька, ай-яй-яй!, как не стыдно! – на спину упадет… Вот, видите, уже упал! Шучу, Жулик, вставай! А Вы давно здесь? На реку ходите? Почему то я Вас не видела на реке. А я купаюсь каждый день пока жарко. У камня, знаете?
