Приоткрываю дверь. В коляске сидит безумно худая женщина с абсолютно седыми волосами, пряди которых успели вылезти из-под шпилек и растрепаться. Она в чёрном длинном платье, кажется, бархатном, у этого платья белый кружевной воротничок под горло. Женщина закрыла лицо ладонями, как только увидела меня и перешла навзрыд.
– Тебя не очень рады видеть, – за моей спиной возникает Колян, на его и без того неприятном лице, усмешка; ему нравится наблюдать за подобными истериками, он мечтает успокаивать свою жену так же, как успокаивает наших психов. Наверное, с тех пор его и прозвали БДСМ.
– По-твоему, это забавно? Ей же плохо, – говорю ему, не отрывая взгляд от этой женщины; в самом деле, она выглядит несчастной, и мне почему-то хочется её пожалеть и как-то успокоить.
Женщина внезапно замолкает, смотрит пристально на меня, поднимает руки вверх и, сползая с кресла на колени, хватает меня за ноги.
– Десять лет работы! Все сгорело! Они же говорили мне, чтобы я туда ни в коем случае не относила! – мои попытки помочь ей встать ни к чему хорошему не приводят, она цепляется за мои руки и тянет меня за собой.
На помощь приходит Колян, он быстро возвращает её в кресло.
– Они однажды тебя убьют из-за твоей мягкотелости, здесь так нельзя! – он кричит на меня, пристегивает женщину к креслу, но я его почти не слышу, у меня зазвонил телефон.
– Я приехал, выходи, – не сразу сообразив, что это Димка, я стою и смотрю вслед Коляну, который увозит несчастную, вероятнее всего, писательницу, и мне хочется послать Димку к черту, пойти за ними и познакомиться с новой сумасшедшей. Ей нужна помощь, я уверена, что она здесь по какой-то ошибке. К тому же, это намного лучше, чем вечер в караоке в компании этого куска сала.
– Извини, меня оставили на дежурство, Зинка заболела и не вышла, – вру ему о Зинке, которая никогда у нас не работала.
– Ты охренела?! – это последнее, что я услышала от него, пошёл он к черту.
– Стойте, я с вами! – я срываюсь с места и бегу за Коляном. Он останавливается и, ошалев от этой новости, уставился на меня.
– Ты совсем больная что ли?! – он никак не привыкнет к тому, что психи меня любят, он просто не знает, как сильно они нравятся мне.
– Да. Приготовишь мне отдельную палату? – мне приходится сводить всё на шутку, чтобы он ничего не понял и в самом деле не запер где-нибудь здесь, в палате, навсегда.
– Дома совсем не ждут? Вышла бы замуж, что ли, – он соглашается с моим решением, мы идём вместе. Да, кроме Фимки, меня никто не ждёт, надеюсь, он мне простит это и не разнесет квартиру за ночь.
Женщина спокойна. Она смотрит впереди себя, она кажется неподвижной, замершей, как будто перед ее глазами прокручиваются кадры фильма, где горит издательство, где показаны все десять лет работы, где сгорают рукописи, где мы с ней встречаемся…
Дверь открывается, тусклый свет, который слегка синего оттенка из-за стен, проливается на нас.
– Как вас зовут? – забирая у Кольки ручки коляски, я смотрю впереди себя и чувствую какую-то неизвестную мне до этого власть над человеком, над этой несчастной женщиной, оттого и голос мой почти командный.
– Анна Горц, – довольно улыбаюсь, она ответила так, будто ее привели на эшафот. Теперь мне становится ясно, что это не просто ошибка, всё было подстроено специально.
