– А хрен ли спрашивать? – пожал плечами неугомонный Макс. – Вероятность есть, а средства дальней связи где? Мне, если что, из другой галактики флажковой азбукой передавать прикажешь или костры разводить?
– Возможно, передадут, – безмятежно ответил резидент. – На крайний случай запомните пароль: «Вам привет от Монтесумы».
Лёха громко и невежливо фыркнул.
– А про славянский шкаф там ничего не было?
– Хорошенькое дело, – скорчил рожу Макс. – Кто у вас там боевиков насмотрелся?
– Зато, уж точно, ни с кем не спутаете.
Они поднялись готовые уйти, но индеец неожиданно поймал Лёху за руку.
– Ты забыл, что заплатил мне за гадание. Я эти деньги отработал по-честному. Сказать, что тебе выпало?
– А почему бы и нет? – заинтересовался тот, отмахиваясь от Макса.
– Да не слишком много и совсем не мало для такого пострела, как ты. Женишься скоро, вот и вся твоя новость.
Макс, глядя на вытянувшуюся физию друга, откровенно заржал.
– Была у собаки хата – дождь пошёл, она сгорела. Ещё не родилась на земле та баба, что его на это уговорить сможет.
– А я не говорил, что его уговаривать будут, сам о том попросит, – шаман сделал глоток из выдолбленной тыквы. – Ладно, поболтали и будет. Проваливайте. Может, увидимся ещё
– Будь здоров, дядя Стив, – серьёзно ответил Макс, а Лёха, прощаясь, отсалютовал широкой ладонью.
– Короче, здесь посылают нахрен, – резюмировал Макс, едва они отошли подальше. – А дяденька шпион живёт этажом выше.
…Вернувшись в центральную часть города и, проболтавшись с час по пустынным улицам, они зашли в крошечный ресторанчик и заказали себе приличный обед.
– Значит, завтра краснокожие братья начнут окончательное восстановление исторической справедливости. – Лёха вдумчиво трудился над запечённой грудинкой.– Что лично меня не устраивает, так это то, что для них все бледнолицые на один фейс. Они и нас под это дело с доски смахнут, тут и к бабке не ходи.
– Да, уж, – с чувством согласился Макс, орудуя над шкворчащей беконом яичницей. – Не усвоили, понимаешь, неблагодарные аборигены всех прелестей гуманности и демократии.
– Не скажи, – осклабился Лёха. – Кое-что, всё-таки, усвоили. Потому пленных брать не станут, мочить будут всех.
– Я так мыслю, Лёха, что надо будет к сержанту поближе держаться. Камински, сдаётся мне, старый пёс и собственную шкуру беречь умеет, – запивая очередной кусок пивом, рассуждал Макс. – Все лазейки знает.
Они лениво поднялись и отправились на площадь, где всех отпущенных в увольнение уже ожидал небольшой автобус из части. Большинство возвращавшихся, в изрядно поддатом состоянии, делились меж собой впечатлениями о местном борделе, где они и провели свободное от возлияний время.
– Вот, видишь, – всадил шпильку неугомонный Макс. – Вот люди, как люди, с бабами время проводили. А мы со старым индейцем.
– И не говори, – не остался в долгу товарищ. – Вот связался я с тобой, с извращенцем.
Переглянувшись, оба жизнерадостно заржали.
…А в три часа ночи истошно взревела сирена.
– Тревога! С оружием на выход! По машинам, мать вашу! Торпеду вам в то место, откуда крылышки не растут!
Под дружные «благословения» сержантов началась ускоренная посадка в машины с урчащими двигателями. Едва они плюхнулись задницами на жёсткие скамьи, как колонна двинулась. Выскочив на автобан, машины, светя притушенными фарами, помчались на предельной скорости. В отдалении ночное небо распарывали осветительные ракеты и слышались приглушённые расстоянием взрывы. Словно швейные машинки, стрекотали крупнокалиберные пулемёты. Лёха, у которого, по выражению Филиппыча, был «компас в голове», быстро сориентировался по направлению. Ага, вся шумиха доносится со стороны космодрома. Оба-на! Похоже, аборигены решили не рисковать, перекрыв «изгоям» главный путь эвакуации. На другом краю небосклона вспыхнуло и стало разгораться зарево большого пожара.
