В одну из немногих передышек Макс с Лёхой, обросшие трёхдневной щетиной, укрылись за развороченным взрывом транспортёром и жадно ели кашу с мясом из вспоротой ножом банки и краем глаза погдядывали за суетой в охраняемом ими особняке. Снабжения никакого не было и морпехи быстро сообразили пополнить свои заплечные мешки продовольственным запасом из подвальчика сгоревшего неподалёку магазина.
– Вот вы где, – Камински со своей небритой физиономией, выглядел не намного лучше них самих. – Всё, снимаемся.
– Куда ещё? – устало поморщился Макс, потирая воспалённые от недосыпа глаза. – Вроде, дальше отступать некуда.
– На загрузку. Хрен эти тыловые крысы меня тут оставят, – видно было, что сержант говорит то, что наболело. – Начинаем посадку в крейсер, пока они тут своё барахло пакуют.
– Без нас из них в момент фарш накрутят, – оскалил зубы Макс.
– Мне своя шкура дороже их побрякушек, – бросил Камински. – Да и чужих шлюх мы охранять не нанимались. Кончай травить. За мной!
На резервном космодроме, Лёха опытным глазом насчитал три крейсера, два корвета, топливозаправщик и огромный пассажирский лайнер.
– Неплохо, – присвистнул он.
– Здесь ещё патрульный катер был, – буркнул Камински. – Угнали.
– Кому эта рухлядь нужна? – искренне подивился Макс.
– Только Аззаму, – пожал плечами сержант. – Все остальные были в курсе, что катер готовили сдать в ремонт.
Их и осталось-то всего ничего, но, взглянув на решительную рожу сержанта и готовых открыть огонь по его приказу морпехов, внутренняя охрана Космопорта возражать не рискнула. Они беспрепятственно пропустили их к космическому кораблю, принимавшему на борт потрёпанные, изрядно поредевшие остатки элитных подразделений.
Распоряжавшийся загрузкой офицер, видимо и сам не сидевший по кабинетам. Обменявшись с Камински взглядом, тот понимающе усмехнулся и занёс их в список отбывающих. Они «забили» себе свободные места и, сбросив пожитки, спустились по трапу на «свежий» воздух. Вокруг космодрома пылали пожары, в воздухе носились хлопья пепла и сажи, пятная одежду и лица, но на это внимания уже никто не обращал. Тяжёлые туши военных транспортников стояли поодаль от пассажирского космолёта. Морпехи брезгливо наблюдали со стороны, как там суетились «сильные мира сего», в одночасье оставшиеся не у дел.
Сверкали лаком подъезжавшие к трапу шикарные лимузины, под завязку набитые прихваченным добром. Умотанные стюарды таскали огромные баулы и саквояжи.
– Мы по их милости под смертью ходим, а тут собачек с собой тащат! – не удержался от едеой реплики знакомый им сержант со шрамом, приятель Камински. Он, за одну ночь потерявший всех своих людей и сам уцелевший каким-то чудом, прибился к ним. Зло плюнув на бетонку, сержант недобро кивнул на холёные рожи прибывших. Из очередной машины выплыл толстяк, а следом престарелая грымза с надменным взглядом. На её унизанных кольцами руках тряслась мелкая шавка в сверкавшем на солнце ошейнике.
Вновь начался обстрел и богатенькие «буратины», растеряв всю вальяжность, порскнули вверх по трапу, как напуганные крысы.
– Вестовой рассказывал, – встрял в разговор, куривший рядом связист. – У них там всё по высшему классу оборудовано. Каждому отдельная каюта с персональным клозетом, ванной и прислугой, а дорогой выпивкой и жратвой половина трюма забита.
– Лучше в бою заряд словить, чем при таком дерьме прислуживать, – поморщился Камински.
