Теперь получается, что до сих пор у радикалов нет собственной идеологии. Радикалы есть, а дискурса у них нет. Недавно ещё это был марксизм. Несовершенный. Но и Че Гевара, и «красные бригады», и «группа Баадера-Майнхоф» вынуждены были говорить на языке левых. То есть приставать к судьям, полицмейстерам, к банкирам не потому, что они представляют собой систему, воплощают собой метафизическое зло, а потому что они – буржуазия, плохо обращаются с рабочими, социальные дотации и пенсии недостаточно хорошо выплачиваются, – в общем, нести всякую чушь. Но при этом чувствуют-то они себя радикальными и отстреливают по-настоящему всяких полицейских, судей, магистратов. А говорят в оправдание всего этого всякую ерунду. И если дальше пойти: читаешь «народников», эсеров – полная чушь. Но при этом люди-то – радикальные.
Получается, что нет идеологии. И вот в последнее время возникает и формируется запрос на политический ислам. И мы уже давно слышим про политический ислам: мы слышим об ихванах, мы слышим о салафитах. Но когда мы подходим ближе и начинаем изучать вопрос о политическом исламе, мы обнаруживаем, что он «политический» в кавычках. Потому что ихваны под политикой понимают просто участие в западном избирательном процессе (партии всякие, голосование – всякую ерунду). Даже у них идеи партии нового типа, как у товарища Ленина, нет. Если брать салафитов, то они вообще не по этой части, их задача – «быть угодными Всевышнему на пути самопожертвования». Это очень достойное, самое великое, самое прекрасное, что может быть. Но Всевышний приказал нам бороться за власть вопреки реальной структуре того Бытия, которое Он создал. Он создал и предложил нам Бытие как полосу препятствий и предложил нам её пройти и в конце быть победителями. А люди говорят: «Нет, я лучше сейчас стану шахидом и обитателем райских садов, а вы, ребята, здесь оставайтесь, потому что мне с вами недосуг». Это неправильно, это дезертирство, это – не политический ислам.
Политический ислам должен знать: во-первых, что такое реальность; во-вторых, что такое мысль; в-третьих, как организовано человеческое общество; в-четвертых, что такое власть; в-пятых, чего хочет он сам; в-шестых, что его ждёт после победы, то есть Дальняя жизнь. Он, конечно, не может знать всё в деталях, потому что «Аллаху алим», только Всевышний знает подлинное, но он должен отражать в своей душе, как в зеркале, концептуальное предначертание, которое действительно создано для него, чтобы он его нёс, чтобы он его воспринимал, чтобы он его выражал, потому что без этого Всевышний не поставил бы его наместником.
И ведь дело в том, что мусульмане читают Коран, и там написано, что Аллах научил Адама именам, и потом Он поставил его и стал спрашивать и спрашивать ангелов, и ангелы, которых Он не научил именам, говорили: «Мы не знаем, Господи». А Адам, которого предварительно научили, на все вопросы отвечал. И вот, эти люди читают Коран и после этого говорят: «Зачем нам философия, зачем нам то, сё, третье, десятое, это мешает иману». То есть они не желают понимать, что им написано, они просто не желают воспринимать конкретное указание на то, что человек является интеллектуальным наместником, который обязан отражать в своём рефлектирующем процессе, хотя бы в какой-то степени, Провиденциальную Мысль Господа, Провиденциальный Замысел. Он обязан это отражать, это его главная обязанность! Познавать и служить.
