«А может, это прикрытие для Уэстера? И он работал уже давно не на спецслужбы ЮАР, а и на доброго дядю из MI6? Бэушное оружие взамен на наркотики?»
Олеся добралась и до швейцарских газет, впрочем, об этом писали и юаровские газеты. В том же 1999 году снова по требованию западных спецслужб в ЮАР уничтожили тысячи документов по проекту «Берег».
«Все ли? – азартно подумал Олег. – Тогда этим документам цены нет. Их даже гипотетическое существование станет костью в горле и ЦРУ, и СИС. Особенно, если в них найдется подтверждение их непосредственного участия в разработке химического оружия. Неужели Герман Кройс добыл эти документы и сумел их спрятать?»
Олег стукнул кулаком по подлокотнику, подумав, что офицер безопасности в Лондоне упустил анонима, а вместе с ним и документы.
Ермилов вздрогнул, когда зазвонила мобильный.
– Олег Константинович, справку по Юджину де Коку я подготовил, – сообщил Леонид Степанович. – Зайдете?
– Да-да, – обрадовался Ермилов. Он только утром попросил архивиста поискать информацию на «убийцу N1» как назвала его в своем репортаже Олеся.
– Юджин де Кок, иногда его называют Кох, – зачитал Леонид Степанович. – Вот его фотография, – архивист протянул фотографию Олегу. На ней довольно симпатичный мужчина, шатен, в больших очках, с умными чуть прищуренными глазами, с гладко выбритым тяжелым подбородком. – Прозвали его в ЮАР «верховным злом» – Prime Evil, – продолжил Леонид Степанович. – Белый южноафриканец. Полковник полиции. Был арестован в 1994 году в 45 лет. В 1996 году приговорили к двум пожизненным заключениям и двести двенадцати годам тюрьмы по обвинению в убийствах, попытках совершения убийств, похищениях и мошенничестве. Отбывает наказание в особо охраняемой части тюрьмы Претории.
В 1996 году де Кок принял участие в слушаниях КВСП – комиссия по восстановлению справедливости и примирению. Была такая комиссия, где рассматривались преступления совершенные властями апартеида в разные года. Он стал палачом для многих крупных оппозиционных деятелей. Ему приписывали восемьдесят девять преступлений. Он возглавлял армейское спецподразделение, группу особого назначения С-10, в 1979 году принимавшую участие в войне на территории Родезии и Намибии. После этого подразделение превратилось в «эскадрон смерти», преследовавший противников Национальной правящей партии, как правило членов АНК.
Его в тюрьме навещали родственники убитых им активистов АНК. Он просил прощения. Некоторые простили его, так как он показался им искренним. Так же его посещала психолог, написала книгу о нем. Выходит, что он сам во многом жертва режима. С детства робкий парень, заикающийся, закомплексованный. На войне в Намибии ему, как сейчас говорят, крышу сорвало. Убивали там партизан, забавляясь, упиваясь кровью и страданиями. Считается, что у него был посттравматический синдром. Думаю, это в самом деле так.
Леонид Степанович умолк.
– Занимательный персонаж, – кивнул Олег, рассматривая фотографию. – Интересно, не мог он использовать в своей кровавой работе наработки Бассона?
Архивист пожал плечами. Он, похоже, не собирался озадачиваться проблемами Ермилова. Более того, он напомнил о запросе на Крэйса.
– На Крэйса информация есть, но ее я выдать не могу. Только при особом допуске. Извините.
Олег направился к Сорокину, расстроенный.
– Как работать, Сергей Романович? Это нельзя, то нельзя. В деле Крэйса наверняка можно найти упоминания об анониме.
