– Не знаю. Но, если политики хотят, чтобы мы в нем состояли, значит, нужен. Лорда ждем к полудню. Кстати, телевизионщиков будет много, сколько, не знаю, но много – и наших, и иностранных. Станете телезвездами. Что сейчас делают твои солдаты?
– Письма домой строчат, думаю. С компьютерами у нас слабовато. Приходится по старинке – на бумаге.
– Вот видишь, а так смогут передать привет родным прямо на камеры. Телевизионщики это любят. Да, приведи себя в божеский вид, а то на свинью похож, которая в грязи валялась.
– Господин полковник, можно еще один вопрос?
– Утомил ты меня, задавай.
– «Стрекозу» бы послать – горы проверить. Помните, вчера я об этом говорил, или хотя бы вертолетчиков.
– Забудь, – отмахнулся полковник, – «стрекозы» заняты, вертолетчики тоже. Все оберегают лорда. Не дай бог, что с ним случится. Скандал выйдет мировой. Если он ногу подвернет или нос расквасит – сраму не оберешься. Скажут: «Не смогли уберечь единственного лорда. Позор». Так что охранять его будут, как президента. Горы завтра посмотрим. Никуда они не денутся.
Никакого пятновыводителя у Кондратьева не было, тем более времени, чтобы элементарно постирать форму, а потом вывесить ее сушиться на солнышке. Вернуть ей былой вид он не сможет, сколько угодно ломай над этим голову. Предстать перед знатным, а может, и не очень знатным, но все же вхожим в королевский дворец лордом этаким босяком, место которому не в приличном обществе, а на окраинах большого города, где расплодились помойки и кормящиеся на них бездомные, стыдно, как и ронять честь мундира русского офицера, который с одинаковой легкостью может окрутить дочку богатого коммерсанта, станцевать модный танец на великосветском приеме, сыграть на пианино и… что там еще входит в джентльменский набор? Волей-неволей пришлось выбивать из формы засохшую грязь. Денщика у Кондратьева не было. Через полчаса кропотливой работы форма хоть и не дотягивала до того, чтобы назвать ее чистой, и в операционную его ни в коем случае в ней не пустили бы, но зато грязь теперь была не видна, сливаясь с маскировочными пятнами.
Солдаты решали ту же проблему. Очень скоро они нашли компромиссный вариант. Если на форму накинуть белый маскхалат, то вид в результате получался недурственный. Предвкушая сомнительное развлечение, солдаты не сильно, больше себе под нос, чем на публику, ворчали, что накануне визита лорда надо было привезти сюда кремлевскую роту. Уж от нее-то, от ее вида, британский парламентарий остался бы в восторге.
Сказать точно, когда приедет лорд, было нельзя. Он мог где-нибудь задержаться и появиться уже к вечеру или, напротив, сперва ринуться в расположение части и только затем отправиться по другим объектам.
– А разговаривать с ним можно? – спросил Голубев.
– Не воспрещается. Только Голубев, умоляю, не выдай ему какой-нибудь государственной тайны. Тебя же тогда, а заодно и меня, засудят, как предателей Родины.
– Это что же, лорд шпион, что ли?
– А вот этого я тебе не говорил, – сказал капитан, – у него официальный визит. Он представитель оппозиционной партии. Никто, видимо, в родном парламенте его в грош не ставит, вот он и хорохорится за границей. Хоть здесь, среди безграмотных русских туземцев, которые окромя лаптей, медведей, да щей с кашей, ничего в жизни не видали, он хочет почувствовать себя фигурой значимой. Наши все для этого делают. Сопровождение ему дали такое, точно он премьер-министр Англии. Я думаю, он и в Новою Зеландию поехал бы, если б его так же встречали, но там его встретили бы попроще, а может, и совсем не заметили. Оттого, как он себя здесь поведет, зависит, заметят ли этот визит у него на острове. Рейтинг свой повышает за наш счет.
