И его совершенно головокружительный аромат разносился на весь трамвай.
– Мама, я тоже хочу апельсин, – посмотрела на маму просительно Глашуня.
А мама молча поднялась с сиденья, взяла дочь за ручку, и они вышли, как только трамвай остановился. Это была не их остановка, но они зачем-то вышли. Мама поставила Глашу перед собой, присела перед ней на корточки, взяла за обе ладошки, посмотрела дочери прямо в глаза и объяснила:
– Если ты очень-очень хочешь апельсин, прямо сильно-сильно, до невозможности терпеть, то я тебе его куплю. Но тогда, Глашенька, у нас получится такая история: либо папа, Лёша, я и ты, мы все едим кашу, либо, если я покупаю тебе апельсин, то на кашу денег у нас уже не хватит и все мы останемся голодными. Мы будем радоваться, что тебе хорошо, что ты получаешь удовольствие от такой прекрасной вкуснотищи. Но чувствовать мы себя будем точно так же, как только что ты чувствовала себя, когда девочка рядом с тобой ела фрукт, а ты не могла. – И спросила, едва справляясь со слезами: – Понимаешь, малышка?
Глаша смотрела на маму, представляя мысленно всё, что она ей сейчас сказала. Себя, уплетающую оранжевое чудо, отрывая от него одну за другой дольки… Как надкусывает, а оранжевые брызги сока разлетаются во все стороны… Она даже ощущала вкус апельсина во рту и чётко видела: сидящие напротив неё на диване, оставшиеся без каши родные смотрят, как она наслаждается своим фруктом.
– А если апельсин на всех поделить? – уточнила Глаша у мамы.
– Тогда каждому достанется лишь очень маленький кусочек, которым не наешься, и все всё равно останутся голодными.
– Ну ладно, – приняла решение маленькая Глашка, тяжело, смиренно вздохнув, – пусть будет каша для всех, хотя кашу, мамочка, я не очень люблю. Но, когда я вырасту и заработаю много денег, я всем нам куплю апельсины.
– Договорились, – покивала мама и, притянув доченьку к себе, обняла крепко-крепко, за спиной у Аглаи торопливо смахнув рукой выступившие слёзы, чтобы доченька их не заметила. Она и не увидела, зато почувствовала, что мама старается не плакать.
Через несколько лет их семья как-то достаточно быстро, всего за полгода, наверное, начала жить по-другому, и уже отпала необходимость выбирать между сытной кашей для всей семьи или цитрусом для одного ребенка. А у Глаши появились апельсины и мандарины, и даже бананы и шоколадки, и игрушки, куклы и розовый велосипедик, который она обожала и гоняла на нём лихо, при любой возможности, и всякое другое прочее, чего раньше у ребёнка не было и в перспективе даже не ожидалось.
– Папа и два его близких друга уволились из армии и пошли в строительный бизнес, – рассказывала Глаша.
Сначала работали на хозяина большой строительной компании, а потом и свою фирму открыли, придумав интересный, как сейчас говорят, стартап и изобретя какие-то ноу-хау для малых объектов, в том смысле, что не многоквартирные дома возводили, а частные коттеджи, виллы и более бюджетные дома. Чуть позже расширили сферу деятельности, но всё в рамках строительства: открыли небольшое производство, воплощая свои разработки и новации всякие, и магазины. И плотно, устойчиво зарекомендовав себя на рынке, крепко встали в своём бизнес-сегменте.
Понятно, что не всё радужно-прекрасно проистекало и, как в любом бизнесе, много всякой фигни бюрократической и иже с ней происходило. Бывали и срывы, и разные непростые и напряжённые ситуации, но мужчины справлялись.
