Через пять минут охрана выдворила Милену, но я знал – это ненадолго, если Татьяна останется работать со мной.
– Ты уверена, что не хочешь написать заявление? – тихо спросил я Нику, осматривая её порез. – Это уже переходит все границы.
– Не сейчас, Алекс… Мне нехорошо, – её голос дрожал, а в глазах стояли слёзы.
Олег Сергеевич ловко перехватил внимание гостей, а я повёл Нику в уединённую лаунж-зону.
– Дай руку, – мягко попросил я, открывая принесенную кем-то из персонала клуба аптечку. – Будет жечь.
Ника вдруг фыркнула:
– Ты забавный. Я терпела боль от переломов, падений, раскатки коньков. А ты из царапины такую трагедию устроил, – на ее лицо потихоньку возвращался румянец.
– Она больше не появится в твоей жизни, – твердо пообещал я.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Ника, посмотрев на меня впервые после поцелуя, а в следующий момент одинокая слеза покатилась по ее щеке.
Не отдавая себе отчета в том что делаю я потянулся к ее лицу и осторожно стер слезинку, желая точно также просто стереть все ее плохие воспоминания.
– Не за что. Посидим здесь немного? – мне очень хотелось оттянуть момент, когда нужно было везти ее домой.
– Хорошо… Обними меня, – её просьба прозвучала так неожиданно, что я на секунду застыл.
Я осторожно обнял её за талию. Ника сняла туфли, поджала ноги и прижалась ко мне, будто искала защиты. Её руки были ледяными, а тело слегка дрожало.
Мы молчали. В тишине было слышно, как бьётся моё сердце – бешено, неровно, как в тот день в детдоме, когда я впервые дал отпор обидчикам.
– Кто эта Милена? – вдруг спросила Ника. – Она выглядит… одержимой.
Я вздохнул. Правда была проста: Милена – блогерша, которая уже полгода преследует меня ради контента.
– Долгая история, – уклончиво ответил я. – Она считает, что имеет на меня какие-то права. Но это её иллюзии.
– А у тебя откуда этот шрам? – я осторожно провёл пальцем по едва заметному рубцу на её кисти.
– Обычная травма в юниорском сезоне, – она шевельнула пальцами. – Девочка на тренировке случайно проехала коньком по руке. У меня этих шрамов везде полно, я уже и не вспомню как все они были получены.
Да, чем больше я ее узнаю, тем более противоречивые чувства испытываю к фигурному катанию: с одной стороны я восхищаюсь силой духа Ники, а с другой стороны вижу, как мало видит обычный болельщик. Фигурное катание – это не только красота и грация, но и адский труд, травмы, слезы и иногда разрушенные мечты. Сейчас мне хотелось защитить Нику ото всего и показать обычную жизнь, но воспроизводя в памяти ее прокаты я понимал, что она еще не все сказала в спорте.
Я поднёс её ладонь к губам и поцеловал шрам. Ника вздрогнула.
– Алекс, здесь же никого нет… тебе не нужно…
– Я хочу, – просто сказал я, глядя ей в глаза.
Она покраснела, затем осторожно коснулась моего подбородка:
– А это? Тоже спорт?
– Не-а. Детдомовская дракаю
Тот день я запомнил на всю жизнь. Парни постарше в очередной раз решили поиздеваться надо мной, подкараулив возле актового зала после моих занятий по фортепиано. Они затащили меня в пыльный чулан и начали бить. Я терпел боль сколько мог, надеясь, что им надоест и они уйдут, но не тут то было. Главарь банды, Кирилл, достал нож и злобно усмехнувшись сказал:
– Парни, этому нежинке нужно подпортить личико, согласны? Может станет чуть мужественнее и перестанет быть таким отбитым придурком.
Он оставил глубокий порез ровно за секунду до того, как дверь в кладовку распахнулась и на ее пороге появился Макс.
