– Пока рано делать выводы, тем более такие, но версию о серийной убийце мы, к сожалению, пока не можем исключать, – ответил Максим.
Лиам Смит, сжал зубы и бросив на стол стопку скомканных листов подошел к окну.
– Я думаю, что для такого профи как ты, потребуется не больше двух дней на это дело. Как ты, наверное, заметил, у нас и так очень низкая раскрываемость в этом месяце, так что статьи в газетах в стиле Джека Потрошителя могут очень плохо отразиться на нашем с тобой будущем, сынок.
Максим терпеливо ждал, время от времени, разбавляя кивками длинные реплики шефа. Левый глаз начальника полиции слегка косил, поэтому Максим намеренно смотрел в пол. Актерскому таланту Лиама Смита нашлось бы место в Бродвейских мюзиклах и постановках, его картинная бравада на собраниях в мэрии походила на четко отрепетированное выступление. Не обладая сверхвысоким интеллектом, Смит на уровне инстинктов, умел подстраиваться к нужным ему людям. От исчерпавших лимит доверия детективов он легко избавлялся. Обыгрывая их так, что они выглядели логичными и своевременными.
– Статья – это еще пол беды. Знаешь сколько звонков от высокопоставленных лиц, живущих на побережье Лонг-Айленда, я получил только за последний час? Всех их волнует безопасность. И я их прекрасно понимаю. В силу сложившихся обстоятельств, мы не можем ее гарантировать. Я повторяю, что у тебя два дня. Такой опции как «отсрочка» больше нет, – сухо резюмировал Смит и снова взглянул на часы.
Каждое из семидесяти семи полицейских участков Нью-Йорка имеет одну общую деталь – зеленые фонари, установленных по бокам от главного входа в здание. С момента основания города, голландцами был учрежден городской дозор в функции которого входило патрулирование и охрана порядка. В ночное время дозорные носили с собой зеленые фонари, а когда они возвращались с патруля к месту сбора, то вешали фонари у входа в здание. Таким вот образом, они говорили горожанам, что дозорные на местах и город под защитой.
Украшенная по бокам зелеными фонарями, дверь распахнулась. Максим, по привычке, потянулся в карман. Сообщений от Сары или Тома не было. Восемь тридцать утра. День обещал быть дерьмовым.
В действительности Максиму нужна была пауза. Минутная пауза и он сделал глубокий вдох. Холодный воздух минуя горло оказался в легких. Кто сказал, что для медитации нужна тишина и покой. Своим примером детектив Хансен доказывал обратное.
Всякий раз, когда дело касалось гласности, Максиму становилось не по себе. В полиции начинали ходить слухи о том, что его собственный отец был убийцей, или если точнее – наемным убийцей. Именно поэтому, некоторые из коллег избегали, а кое кто уже начинали в открытую выражать неприязнь.
Около тридцати лет назад тело его отца со следами пыток нашли в мусорном пакете возле остановки. В тот же день мать увезла Максима на север страны и даже спустя годы, продолжала бояться. Она считала, что убийцы отца не успокоятся, и будут мстить сыну. Именно поэтому Хельга Хансен выступала против того, чтобы ее сын возвращался в Нью-Йорк. Перед поступлением в университет он, все же согласился взять девичью фамилию матери, и постарался забыть все, что связывало его с отцом. Напоминанием о детстве остались только кошмары, терзающие его с завидной регулярностью.
