Стук в дверь не дал никаких результатов. Немного постояв на пороге, Мила отступила назад, посмотрела на окна и крикнула:
– Дядя! Дядюшка Томас, ты дома? Это я, Мила, твоя племянница. Ты меня помнишь?
Она снова прислушалась и во все глаза смотрела на окна, надеясь заметить в них какое-нибудь движение, но безрезультатно. Дом ответил ей тишиной.
Мила сделала еще несколько шагов назад и только теперь поняла, что дом выглядит так, словно в нем давно никто не живет. Она внимательно оглядела покрытые толстым слоем пыли стекла и облупленное крыльцо, которое последний раз красилось, явно, много лет назад. Мила перевела взгляд на неухоженную, поросшую высокой нескошенной травой лужайку вокруг себя, и задумалась, почувствовав нарастающую в груди тревогу. В принципе, дядюшка никогда не был слишком уж опрятным домохозяином, не славился любовью к чистоте, и Мила отчетливо помнила, как мама, ежегодно приезжавшая сюда, несколько дней тратила на то, чтобы навести порядок и привести дом в божеский вид, но…
Сейчас все выглядело именно так, словно в доме уже давно никто не живет. Снова почувствовав легкое головокружение, Мила вернулась к заборчику и только сейчас поняла, что белая краска не обновлялась, как минимум, несколько лет. Она открыла почтовый ящик, торчащий на почерневшем от времени деревянном столбике у ветхой калитки и заглянула внутрь.
Пусто. Только высохшая прошлогодняя листва, которую, судя по всему занесло сюда ветром. Но чтобы дядюшка перестал выписывать газеты? В это она могла поверить с трудом, и тревожная мысль, словно молния, пронзила ее голову – а что, если дядюшка давно уже умер?
– Дядюшка! – взволнованно крикнула она, снова посмотрев на дом. – Дядюшка Томас, ты дома?
Тишина.
Мила посмотрела на часы и, убедившись, что уже больше десяти утра, с надеждой подумала о том, что может быть он просто ушел куда-нибудь ненадолго. Но ведь он не любил покидать дом без крайней необходимости. Может быть он пошел рыбачить на пруд, хотя он никогда не пылал любовью к рыбалке, но куда еще можно пойти в Лонвилле в десять часов утра?
– Ты кого-то ищешь? – раздался за ее спиной скрипучий голос.
Обернувшись, Мила увидела худенького старичка, одетого в светлый старомодный костюм. Он облокотился на кривой заборчик и с интересом разглядывал ее. Догадавшись, что это, скорее всего, бдительный сосед, она направилась к нему, периодически оглядываясь на дом и надеясь увидеть в одном из окон грустное лицо дядюшки Томаса.
– Я пытаюсь разыскать своего дядю, он жил… Он живет в этом доме, – ответила она, поравнявшись с ним. – Вы не знакомы с ним, случайно?
Старичок от души рассмеялся, чем вызвал недоумение в глазах Милы, и переспросил:
– Знаю ли я старину Томаса Дункана? – этот вопрос, явно, позабавил его, и ему потребовалось некоторое время, чтобы справиться с новым приступом смеха и ответить ей. – Я живу по соседству с этим человеком почти пятьдесят лет, – старичок пальцем указал на дом на противоположной стороне дороги, – так что, думаю, что знаю его… – он замолчал ненадолго и бросил короткий взгляд в сторону дома дядюшки, а потом добавил, усмехнувшись. – Да, я думаю, что знаю Томаса довольно хорошо. Пожалуй, я гораздо ближе и роднее ему, чем какие-нибудь там родственники, которые совсем забыли о его существовании.
Мила почувствовала нотки злого сарказма в голосе этого сухонького старичка, но сделала вид, что не заметила этого. Она лишь украдкой бросила взгляд в сторону дома, на который указал старичок и обратила внимание на то, что тот выглядел не более опрятным, чем дом дядюшки – такие же покрытые многолетним слоем пыли окна, пошарпанные стены и запущенная лужайка на переднем дворе. Это немного приободрило ее и отогнало тревожные мысли. Видимо, старикам совсем сложно справляться с хозяйством и поддерживать свое имущество в пристойном виде, а заказать комплексную уборку в клининговой компании им не по карману, вот они потихоньку и зарастают грязью.
