Сэр Пьер рассматривал платье, которое Пейтели положил на стол. Пуговица лежала на прежнем месте, как будто удерживаемая неким магнетизмом. Не прикасаясь к ней, он спросил:
– Мастер Шон, я почти ничего не смыслю в магии – но разве вы не можете определить, на ком было это платье, с той же легкостью, как определили принадлежность к нему пуговицы?
Мастер Шон решительно и отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр. Эта связь незначительна. Сущность платья как такового имеет намного большее значение. Как личность швеи или портного, шившего платье. Или ткача, изготовившего ткань. Однако личность носившего или носящего одежду имеет значение только в определенных обстоятельствах.
– Боюсь, я чего-то не понимаю, – проговорил озадаченный сэр Пьер.
– Смотрите, сэр: платье это не было бы таким, как оно есть, если бы ткач не выткал ткань определенным образом. Оно стало бы другим, если бы портниха скроила или пошила его иначе. Улавливаете мою мысль, сэр? Да. То есть связь между одеждой и ткачом, одеждой и портным существенна и крепка. Однако это платье останется таковым даже в том случае, если просто провисит в гардеробе и его ни разу не наденут. Ничего существенного с ним не произойдет, разве что совсем немного. Но вот если бы его носили постоянно, ситуация меняется – в том случае, если бы его постоянно носила одна и та же персона. В таком случае, сэр, платье приобретает свою сущность благодаря носке.
Указав на небольшой пистолет, который он держал в руке, чародей продолжил:
– Теперь возьмем ваш пистолет, сэр. Он…
– Это не мой пистолет, – жестким тоном перебил его сэр Пьер.
– Я говорил риторически, сэр, – с бесконечным терпением отметил мастер Шон. – Возьмем любой пистолет, этот или другой, неважно, если вы понимаете, к чему я клоню, сэр. Установить принадлежность пистолета еще труднее. Износ оружия имеет чисто механический характер. Неважно, кто именно нажимает на спусковой крючок, – эрозия, вызванная пороховыми газами, и износ ствола от пули будут одними и теми же. Понимаете, сэр, для пистолета неважно, кто именно и во что выстрелил. Другое дело – пуля. Для пули важно, из какого оружия она вылетела и во что попала. И все эти вещи приходится учитывать, сэр Пьер.
– Понимаю, – протянул он. – Очень интересно, мастер Шон.
Он повернулся к лорду Дарси:
– У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы, ваша светлость? Меня ждут дела графства.
Лорд Дарси повел рукой.
– Пока нет, сэр Пьер. Я знаком с тяготами, которые налагает власть. Вы свободны.
– Благодарю, ваша светлость. Если я еще понадоблюсь, вы найдете меня в моем кабинете.
Как только сэр Пьер закрыл за собой дверь, лорд Дарси протянул руку к волшебнику.
– Мастер Шон, револьвер.
Он передал ему оружие.
– Вы видели похожее оружие? – спросил Дарси, поворачивая револьвер в руке.
– Ну, не в точности такой, милорд.
– Ну-ну, Шон, к чему такая осторожность? Я не чародей, однако мне незачем знать Закон сродства, чтобы заметить очевидное сходство.
– Эдинбург, – коротко произнес мастер Шон.
– Именно. Шотландская работа. Типичная для скоттов ковка по золоту, удивительная красота. И посмотрите на затвор. На нем буквально написано – «Шотландия» или даже «Эдинбург», как вы сказали.
Доктор Пейтели, водрузивший на нос тщательно протертое пенсне, наклонился к револьверу.
– А не итальянская ли это работа, милорд? Или мавританская? Мастера Мавританской Испании на такое способны.
