Резким движением руки Робин прогнал не то воспоминание, не то беспокойный дух, покинувший тело. В воспоминаниях он не нуждался: каждый камень в стенах взывал о крови. А дух, если он и впрямь избрал Фледстан местом своих скитаний… Пусть бродит, вздыхает и стонет, пока не найдет покой. Он, Робин, пришел во Фледстан, желая найти того, кто пока оставался жив, и был уверен в том, что найдет. И нашел.
Как той апрельской ночью, в самой дальней комнате, где Робина тогда поджидал Гай, за тем же столом сидел Роджер Лончем. Только стол был пустым, а Лончем в отличие от Гая совершенно трезв. Он встретил лорда Шервуда спокойным взглядом, не удивившись его появлению, словно давно и терпеливо ждал его.
– Встань у двери, – негромко приказал Робин Виллу, и тот прошел к двери, запер ее на засов и встал к ней спиной, слегка расставив ноги и сцепив руки на эфесе меча, уперев его острием в пол.
– Напрасная предосторожность! – усмехнулся Лончем, проследив взглядом за Виллом, и узнал в нем пленника Гая Гисборна. Обернувшись к Робину, он пристально посмотрел на него: – Выходит, ты побывал в Ноттингеме?
Не ответив, Робин опустился на стул и так же, как Вилл, поставил Элбион перед собой – острием в пол, ладони поверх рукояти. Он бесстрастно смотрел на Лончема и молчал.
– Значит, вот ты какой – граф Хантингтон и лорд вольного Шервуда! – проговорил Лончем, обстоятельно и неторопливо разглядывая Робина, и, откинувшись на спинку стула, спокойно спросил: – Как ты хочешь убить меня? Просто и без затей или мне взять меч, чтобы ты не нарушил правила чести, изобразив поединок со мной?
Робин продолжал сохранять молчание, лишь приподнял бровь при его последних словах. Лончем рассмеялся и развел руками:
– Я и раньше был наслышан о тебе от Гая как о лучшем воине из всех, с кем ему доводилось встречаться. А теперь, увидев тебя воочию, убедился в его правоте. Так долго ли я сумею продержаться против тебя? Может быть, обойдемся без пустых игр в благородство?
– Вижу, ты приготовился к смерти, – усмехнулся Робин, не сделав ни одного движения.
– А что мне оставалось? – с прежним спокойствием спросил Лончем. – Увидев вчера в подземельях Ноттингемского замка леди Марианну, я сразу понял, что ты, как волк, встанешь на оба следа – Гая и мой. Он еще жив?
– Полагаю, что нет, – сказал Робин, по-прежнему не сводя с Лончема бесстрастных глаз.
– Я так и подумал, едва вас увидел, – покивал головой Лончем и бросил на Робина острый внимательный взгляд. – А она?
Робин не стал отвечать, но по тому, как жестко прищурились его глаза, Лончем сам догадался.
– Жива, но потеряла ребенка, – вздохнул он и сказал тихо и искренно: – Соболезную.
– Не нуждаюсь, – ответил Робин, продолжая смотреть на Лончема так, словно о чем-то раздумывал.
Не понимая, почему он медлит, Лончем вопросительно посмотрел Робину прямо в глаза и угодил в мощный водоворот. Ошеломленный и растерянный тем, что с ним происходит, он не оказал воле Робина никакого сопротивления и вместе с ним заскользил по собственной памяти: от вчерашнего дня и назад – дальше и дальше. Когда Робин отпустил его волю, Лончем долго пытался прийти в себя.
– И ты вот такое же однажды проделал с Гаем? – выдохнул он. – Теперь я понял, за что Гай возненавидел тебя!
– Ничего ты не понял, – с усмешкой ответил Робин. – Разве ты сам увидел сейчас то, что оставалось тебе неизвестным?
Лончем помолчал, вспоминая головокружительное погружение в собственную память, и, задумчиво сощурив глаза, сказал:
