Лошадь как Искусство. Часть 2 - страница 33

– Охотник чаще строит проекции будущего. Это не совсем планы, а стремление предсказать неопределенность. Поскольку вариантов много и они могут быть самыми неожиданными, риск неудачи велик. Именно из-за невозможности все учесть и огромной роли случайностей возникают ритуалы, обереги, амулеты и т. д. Шаманизм – явление более подходящее для охотников или скотоводов, чем собирателей и земледельцев, для которых более характерно жречество. Таким образом мозг пытается избавиться от нестабильности и неизвестности. Хоть как-то создать иллюзию контроля над миром.

– Что важнее всего, и чего почти полостью лишены собиратели – это необходимость кооперации и совместных действий с другими охотниками. В коллективе очень важна терпимость, желание понять и учесть все личностные особенности каждого члена команды. Также важно ввести правила, то есть некие условности поведения, когда каждый член группы жертвует на время частью своей индивидуальности ради слаженных действий и общего успеха.

Последний пункт крайне важен. Именно он позволил эректусам собираться в большие группы и строить модели поведения всех значимых членов группы, выстраивать иерархию и сложные взаимодействия. Что, в свою очередь, потребовало колоссальных способностей мозга. К примеру, волки тоже успешно охотятся, но хотя и умнее многих животных, дальше мозг не развивают, потому что стаи волков закрыты для посторонних. Стаи диких собак открыты, но сложных координированных совместных действий они почти не производят, потому что своих целей достигают за счет агрессии, клыков и т. п.

– Агрессивность и безжалостность по отношению к жертве. Борьба, агония, жалобные крики или ярость жертвы не должны пробуждать у охотников никаких чувств кроме ответной ярости или холодного расчета (последний уже более позднее приобретение). Это буйство тестостерона и норадреналина. Посмотрите на яркий экспрессивный танец фламенко! Красные цвета, огонь в глазах… кровь, ярость битвы – это наследие древности, рафинированное и потому возведенное в роль искусства.

Но много ли среди современных людей охотников, готовых в одиночку выйти с копьем на мамонта? Хорошо, пусть вчетвером или впятером, и не на мамонта… а хотя бы на кабана или медведя? Понимая возможные последствия, и зная, что нет современной медицины, и любая рана – это почти гарантированная смерть или долгая болезнь. И если группа теряет хотя бы одного члена, то это не просто ослабление, а многократное увеличение возможности неудачи. Каждый член коллектива практически незаменим, и в группе охотников из пяти человек смерть одного – это ужасающая трагедия для всех, а двух или трех – это почти что гибель всего племени. Ведь у кочевников запасов продовольствия очень немного, а на охоту идут, когда мяса остается совсем чуть-чуть. Поэтому в голове у охотника должна быть нацеленность на жертву, желание ее убить. Свернуть шею курице – это одно, а биться из последних сил с горой мускулов и ярости, способных уничтожить вас в одно мгновение – это требует всплеска эмоций, ощущение азарта боя, безжалостного отношения к жертве, и очень легкого к травмам и убийству.

– Готовность к риску. Не просто готовность – принятие его, как данности. Дичь не ходит под окнами в ожидании своего часа, ее еще найти нужно, и чтоб не удрала. Так что счастье охотника переменчиво. Это не в магазин сходить. Никогда не знаешь, придешь ли домой с добычей… и вообще придешь ли. «Со щитом или на щите», – как говорили легионеры Древнего Рима. Белые поселенцы в Америке не переставали удивляться, почему некогда кочевые индейцы, перемещенные в резервацию, не могли спокойно жить, даже если им вовремя давали пайки и необходимые товары. Они все время стремились включиться в какие-то авантюры, а эскимосы в Канаде могли просто так пойти путешествовать на 2000 км. А все потому, что охотник не представляет себе спокойной размеренной жизни, отсутствия риска, бури эмоций. Для него оседлость невыносимо скучна, почти как оказаться в полностью изолированной от внешнего мира комнате – ни звуков, ни движения, ни общения. Поэтому для него характерна даже не готовность, а желание риска.