– Жена уезжает в командировку. Некуда девать собаку. Она попросила, чтобы я ее забрал.
– А как ее зовут? – спросила Инна.
– Кого? Жену?
– Собаку.
– Радда… Она все время радовалась. Мы ее так назвали.
– Глупая, что ли?
– Почему глупая?
– А почему все время радовалась?
– Оттого что умная. Для радости найти причины гораздо сложнее, чем для печали. Люди любят себя, поэтому им все время чего-то для себя не хватает. И они страдают. А собаки любят хозяев и постоянно радуются своей любви.
– Я тебя провожу, – сказала Инна.
– Проводишь и встретишь.
Адам вернулся к вечеру и повел Инну в деревню Манино – ту самую, где шел суд.
Держать собаку в санатории категорически запретили. Адам договорился со старушкой из крайнего дома, и она за пустяковую цену сдала Радде пустую конуру. Радда без хозяина остаться не пожелала, она так взвыла, что пришлось Адаму поселиться у той же старушки. Он решил, что будет кормиться в санатории, а жить в деревне.
– А какой она породы? – спросила Инна.
– Шотландский сеттер.
Инна в породах не разбиралась и не представляла себе, как выглядит шотландский сеттер, однако оба этих слова ей понравились. За словом «шотландский» стояло нечто еще более иностранное, чем «английский». За этим словом брезжили молчаливые блондины в коротких клетчатых юбках.
Дорога шла через овраг. На дне оврага стучал по камешкам ручей. Через него лежали деревянные мостки с деревянными перилами. «Как в Шотландии», – подумала Инна, хотя овраг с ручейком и мостиком мог быть в любой части света. Кроме Африки. А может, и в Африке.
– А она красивая? – спросила Инна.
– Она очень красивая, – с убеждением сказал Адам. – Она тебе понравится. Она не может не понравиться.
Он открыл калитку, сбросив с нее веревочную петлю, и вошел во двор. Большая тяжелая собака, улыбаясь всей пастью и размахивая хвостом, устремилась навстречу. Она подняла к Инне морду с выражением: «Ну, что будем делать? Я согласна на все», и Инна увидела, что ее правый глаз затянут плотным сплошным бельмом и напоминает крутое яйцо. Вокруг смеющейся пасти – седая щетина, а розовый живот болтается как тряпка…
– Она старая? – догадалась Инна.
– Ага, – беспечно сказал Адам. – Ей шестнадцать лет.
– А сколько живут собаки?
– Пятнадцать.
– Значит, ей сто десять лет? – спросила Инна. – Она у тебя долгожитель?
Адам тихо, счастливо улыбался, поскольку присутствовал при встрече самых родных и необходимых ему существ.
Из дома вышла старуха и высыпала в траву собачий ужин: остатки каши и размолоченный хлеб. Радда обнюхала и с недоумением поглядела на хозяина.
– Ешь, – приказал Адам. – Ты не дома.
Радда стала послушно есть, и такая покорность была почему-то неприятна Инне. Она поняла, что старая собака будет жрать все, абсолютно все, без исключения, если хозяин прикажет: ешь.
Радда покончила с ужином и угодливо обнюхала каждую травинку, проверяя, не осталось ли чего, и посмотрела на Адама, ожидая похвалы.
– Пошли погуляем, – предложил Адам.
Вышли на дорогу. Собака побежала впереди. Инна обратила внимание, что она не останавливается для малой нужды, как все собаки, а продолжает идти на чуть согнутых и чуть раскоряченных ногах, не прерывая своего занятия. Видимо, ей было жалко тратить на это время. Собака знакомилась со всем, что встречалось ей на дороге: обрывки газет, деревенские собаки, редкие прохожие. Подбегая к людям, она прежде всего обнюхивала конец живота, отчего люди конфузились, смущенно взглядывали на Адама и Инну, и у Инны было такое чувство, будто она участвует в чем-то малопристойном.
