Алёна молчала некоторое время, в раздумьях пройдясь взглядом по фиолетовым облакам и закатным лучам-ручьям, их пронзающим, поверхностно скользнув бездонной зеленью глаз по красоте заката, перетекающему из окна в окно. Из зрительных образов должны были восстать недавние мысли, относящиеся к Вове и каким-то странным образом отождествляемые с крышей и заходом любимой звезды. Но не восстали – думалось плохо оттого, что было хорошо на душе, точно хмель переспелого лета ещё играл в жилах. Было как-то светло, уютно, как будто был достигнут баланс внутреннего и внешнего. Душевное сальдо.
– Вспомнила кое-что, что хотела у тебя спросить. Ты должен разбираться в таких вещах.
– Почему нефть дешевеет, а бензин дорожает? Ну, бензин – это как полупроводник в электричестве, только в данном случае это «полупроводник» в смесях лёгких углеводородов. Короче, дорожать может, а дешеветь нет. Система «ниппель» – туда дуй, обратно – ху…
– Я начала ходить во сне, – прервала скабрезную юмореску Алёна. – Может, это имеет какое-то отношение к этому ключику?
– Может. Детали?
– Я просыпаюсь ночью, стоя в сорочке, касаясь головой стены.
– Что за стена? Где? Из чего?
– Из газобетонных блоков вроде бы она. Или гипсокартон… Я мало в этом разбираюсь. Она в подвале моего дома. Это началось недавно, как раз, когда моя проекция вернулась ко мне.
– Интересно. Эта стена всегда была в доме?
– Нет.
– Попробуй лечь спать в этой комнате, в той, что за этой стеной.
– Зачем?
– Затем, что обычно люди, ходящие во сне, ходят не по своей воле, а из-за того, что в голову пробрался некий дух и ведёт твоё тело туда, куда ему нужно. Хотя странно. Бабуля моя должна была сделать тебе защиту для сна. Она не дала тебе ловца снов, чтобы повесить над кроватью?
– Нет… То есть это какой-то дух по ночам лезет мне в голову и что-то хочет показать? – насторожилась Алёна.
– Ага, – привычно спокойно объяснял Вова. – Но духи ходят по старым планировкам, по тем, что были при их жизни. Эта стена была возведена при жизни твоих родителей или после?
– После… Это могут быть родители? – с какой-то необъяснимой теплотой в голосе произнесла Алёна.
– Сложно сказать точно. Это может быть кто-то из них, а может быть что-то вроде единого духа их общей любви к тебе, как бы глупо это ни звучало. Духа, который хочет тебя от чего-то уберечь, что-то показать. Поэтому ляг в той комнате. И дойди до нужного места.
– Хорошо. Попробую так сделать. А как можно определить, кто пробирается в мою голову?
– Есть одна не совсем простая практика, как осознанные сновидения. В двух словах – если поймёшь, что находишься во сне, то, возможно, поймёшь, кто и куда тебя ведёт.
– А вдруг это дьявол?
Алёна изрекла страшное слово, в детстве боясь его произносить. Ей казалось, что так ты взываешь к нему, к бесу, к тёмному ангелу, и даже шутливо обронённый «чёрт» сразу же норовит выпрыгнуть из чернотени, чтобы начать чинить козни.
Вова с неприкрытой иронией посмотрел на нее:
– Алёна, на этой планете нет существа страшнее человека. Имя сатане – человек.
– Ты назвал меня по имени, такое бывает редко, – быстро переключилась с суеверий на приятную явь она.
– Ну… Иногда можно себе такое позволить. Могу называть тебя пупсиком.
Вова по-киношному мигнул глазом.
– Деткой лучше тогда уж. Как раньше.
Алёна не менее артистично мигнула в ответ.
– Хорошо, детка.
– А может, это брат? Ты говорил, что нам снились одинаковые сны, из-за того, что он по ночам лез в моё подсознание.
