— Какой ужас! — воскликнула Карна.
— Я обошелся без этой процедуры, — слегка улыбнулся Рихард. — И перешагнул грань еще до рождения.
— Как это? Был мертв, еще не родившись?
— Моя мать умерла в родах. Меня достали из мертвого тела, и какое-то время я тоже был мертв, был частью того мира, за гранью. И теперь, когда убиваю его порождение, то убиваю навсегда — оно не является снова. Поэтому Августина и назвала меня одним из лучших, — Рихард достал кинжал и протянул рукоятью вперед. Карна осторожно обхватила ее пальцами.
— Я думала, он больше, — сказала она, поворачивая кинжал и ловя отблески огня, пляшущего в камине. Одна грань кинжала была светлей, чем другая.
— Не в размере дело, — ответил он со странной улыбочкой. — Хотя он довольно большой. Такой кинжал получают ловцы после выпуска из академии. Две грани: живое и мертвое, свет и тьма.
— А кристалл? — Карна прикоснулась пальцем к белому камню, вправленному в рукоять у самого лезвия. — В нем будто клочья дыма.
— Когда я убиваю навь, ее сущность попадает в кристалл, — сказал Рихард, и Карна тут же испуганно отбросила кинжал на стол.
— Тот ужасный жрун в твоем камне?!
— Ему не выбраться, — Рихард подмигнул ей и спрятал кинжал в ножны на поясе. — В твоем институте благородных девиц учили мыть полы?
Оказалось, что не учили. Какое-то время Рихард наблюдал за тем, как Карна развозит грязь по полу, но потом отобрал у нее швабру и сделал все сам. Останки жруна собрал в совок и бросил в камин. Горел он ярко, но кабинет пришлось проветрить. Осколки люстры и вазы Рихард смел в угол, а пулю, застрявшую в потолке, вынул с помощью стремянки, найденной под лестницей, и спрятал в карман.
— Если Вилмос будет спрашивать, скажем, что все так и было, — пояснил он. — Мы пришли, а жрун уже выбрался и разнес полдома. Кто-то убрал серебряные вилки, которые лежали под дверью и отпугивали жруна. Знать бы зачем…
— Может, чтобы ты их не спер, — невинно предположила Карна.
— Может, и так, — не стал спорить Рихард. — В общем, наша легенда такая: я поймал жруна, посмотрел в глаза, вытянул тьму, и собачка стала прежней.
15. 15.
Вилмос Грох не заставил себя ждать и явился с первыми лучами солнца. Он толкнул дверь дома и замер в холле, осматривая учиненный погром. Осколки люстры и вазы лежали в уголке блестящей кучей, обои свисали клочьями, паркет был весь исполосован царапинами, а один рожок на вешалке сломался и висел, как поникшая ветка.
— Я вычту это из вашего гонорара, — процедил он.
— По какому праву? — возразила Карна, появившись из кабинета. — Это сделал жрун еще до того, как мы появились в доме. Вы не озаботились тем, чтобы надежно его запереть, и подвергли жизнь Рихарда и мою серьезной угрозе.
— Моя помощница, — представил ее Рихард, выходя следом. — Карна.
Вилмос окинул Карну взглядом и слегка подрастерял свою высокомерность.
— Приношу свои извинения, — сказал он, вынимая из кармана пальто солнечные очки, дужка на которых была обмотана шнурком, и водружая их на нос. — Я не мог и представить, что ловцу помогает дама. Иначе, разумеется…
— Моя Жожо! — в дом ворвалась Мирабелла — в распахнутом розовом пальто с крашеным меховым воротником и крохотной шляпке по столичной моде, протянула руки к собачке, выглядывающей из-за ноги Карны. Схватив песика, покрыла узкую мордочку поцелуями, вымазав ее помадой.
— Она серьезно переволновалась, — доверительным тоном сообщила Карна. — Ей столько пришлось пережить. Возможно, первые дни она будет вести себя немного иначе, даже перестанет отзываться на собственное имя…
