– Леди Аллейн, – произнес сенекс д’Устини, обращаясь к матери Антонетты, – ваш наряд поистине чудесен. Если я не ошибаюсь, это сартская вышивка сонтозо у вас на манжетах? Вы просто ходячее подтверждение важности торговли шелками.
Леди Аллейн? Дом Аллейнов владел самой выгодной хартией – на импорт шелка. А это означало, что Антонетте, играющей в данный момент со своей вилкой, предстоит унаследовать огромные богатства. Келу стало немного не по себе.
– Шелк используется не только для нарядов, – вмешалась Антонетта. – Врачеватели-ашкары применяют его для изготовления повязок и хирургических нитей. Из них можно шить паруса, а в Шэнчьжоу на нем пишут, как мы на бумаге.
Сена Анесса хмыкнула.
– Очень мудрые слова, демуазель Антонетта…
– Слишком мудрые! – рявкнул Артал Гремонт. – Мужчины не любят умных девиц. Верно, Монфокон?
Монфоконом, очевидно, звали смуглого молодого придворного, сидевшего напротив «гладиатора». Он был разряжен в розовый бархатный костюм с серебряными галунами.
– Гремонт… – раздраженно отозвался он, но закончить предложение не успел – подали ужин.
И что это был за ужин! Его было не сравнить с водянистым вареным картофелем и обрезками мяса, которые Кел получал в приюте. Слуги расставляли на столе блюда с жареными каплунами и капустой, утками, начиненными черносливом с карри, пирожками с сыром и ароматными травами, зажаренной целиком рыбой с оливковым маслом и лимонами; появились и кушанья из кухни Сарта вроде политых розовой водой жареных поросят с лапшой.
«Можешь есть сколько угодно, только смотри не объедайся, чтобы тебя не стошнило» – так сказал Бенсимон.
И Кел принялся за дело. Ему и так почти все время хотелось есть, а сейчас он просто умирал с голоду – ведь содержимое его желудка очутилось на сапогах Джоливета. Он взялся за вилку и нож и попытался повторять за другими, но получалось слишком медленно. Тогда он взял руками кусок пирога с сыром и шалфеем и поймал на себе сердитый взгляд Бенсимона.
Кел заметил, что Антонетта ничего не ест и сердито смотрит в тарелку. Сверкающий украшениями Монфокон нагло подмигнул ей.
– Сочетание красоты и ума дает идеал, но, увы, Боги обычно наделяют человека чем-то одним. Однако мне кажется, что наша Антонетта является счастливым исключением из правил.
– Человек не может получить все, иначе Боги позавидуют смертным, – произнес какой-то мужчина с холодными глазами.
У него было узкое лицо и довольно светлая кожа, и он напомнил Келу кого-то с портретов государственных деятелей из школьных учебников истории.
– Разве не так произошло с империей Магна Каллатис? Они построили такие высокие башни, что приблизились к небу, они бросили вызов Богам своими достижениями и изобретениями, и за это их Империя была уничтожена.
– Это слишком мрачно, Роверж, – возразил некий пожилой человек с добрым лицом. Он был бледен, как все, кто проводит дни в помещении. – Вы же знаете, что империи имеют свойство рано или поздно распадаться. Огромную власть трудно удержать в руках. По крайней мере, так меня учили в школе много лет назад. – Он улыбнулся, глядя на Кела. – А вас не учили этому, принц?
Все повернулись к Келу и, благожелательно улыбаясь, уставились на него. Он едва не подавился пирогом. В ужасе он представил себе, что произойдет, когда они поймут, что перед ними самозванец. Набегут гвардейцы. Его выволокут из дворца и сбросят со стены, и он будет катиться вниз с горы до тех пор, пока не свалится в море, где его сожрут крокодилы.
