Лови намек, Дани Браун! - страница 8

– Вот. А теперь отвали.

– Грубо, – бросила она, но, уходя, улыбалась.

– Лучше поешь! – проворчал он.

– А ты наслаждайся своей эротической книгой! – крикнула она в ответ, а затем распахнула дверь на лестничную клетку и исчезла.

Заф выдохнул и уронил голову на руки.

– Убейте меня, – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Просто убейте меня прямо сейчас.

Как же это типично, что первый год Дани в качестве младшего преподавателя – хорошая новость – был омрачен ее переводом в отвратительное здание (которым, без сомнения, являлось «Эхо») – плохая новость. Она должна была преподавать по соседству с одним из своих научных руководителей, в крошечном уютном здании в кампусе, где проводились исследования по литературе и женскому вопросу. Но в октябре имело место неприятное происшествие, связанное с группой первокурсников, костюмами клоунов, пиньятой и обнаружением невероятного количества асбеста. В хаосе переезда Дани услужливо и неразумно вызвалась занять классную комнату, к которой никто больше не хотел приближаться. В конце концов, Джо ведь работала в «Эхо», так насколько же это могло быть плохо?

Теперь, когда Джо больше не была ни ее подругой, ни любовницей, ответ напрашивался сам собой: очень плохо. Даже самое лучшее в «Эхо» – один довольно интересный охранник – регулярно способствовало ее опозданиям. Или, во всяком случае, задерживало ее.

– Итак! – Дани хлопнула в ладоши, войдя в свой временный класс. – Я здесь, все заткнулись; надеюсь, вы прочитали, потому что, если нет, вам конец.

Она осторожно достала ноутбук из рюкзака, положила на стол, затем бесцеремонно бросила сумку на холодный пол. Сняв колпачок с маркера для доски, она ткнула пальцем в аудиторию, полную ожидающих ее студентов, которые выглядели слегка взволнованными – именно такими они ей и нравились.

– Кристина Россетти, «Базар гоблинов»[2], давайте обсудим. Эмили, начнем с тебя.

Девушка с сонными глазами намотала прядь длинных голубых волос на палец и быстро сказала:

– Сплошь о перепихоне.

Дани подошла к доске и написала «Базар гоблинов» в центре большого пузыря. Традиционалисты могли бы счесть написание на доске ненужным, но не все учащиеся хорошо воспринимали информацию на слух, независимо от уровня их образования. Поэтому она нацарапала маленькую стрелку, выходящую из пузыря, и написала: «Перепихон».

Затем она повернулась к Эмили и весело сказала:

– Поясни, пожалуйста.

– Ну… – уклончиво протянула Эмили, – я имею в виду, что это либо про секс, либо про христианство. Одно из двух. А, может быть, и про то и про другое.

– Я думаю, что и про то и про другое, – добавил юноша рядом с ней, Уилл.

Дани кивнула, нарисовала еще одну стрелку и написала: «Заголи сиськи во имя Христа?» Затем спросила:

– Кто-то хочет еще высказаться?

– Спрячь сиськи во имя Христа, – поправил Уилл.

– Делай со своими сиськами что хочешь, во имя Христа, – твердо заявила Эмили, – потому что он простит тебя. Это аллегория. Лиззи страдает за грех Лауры, ведь так?

– Вот это уже кое-что. – Дани ухмыльнулась, схватила тряпку для доски, стерла «Заголи сиськи во имя Христа» и написала: «Аллегория: первородный грех, страдания Спасителя». – Хорошо, кто-то еще… – Ее взгляд упал на незнакомое лицо – новенькая, Даника получила электронное письмо на ее счет. – Фатима, да?

Девушка кивнула – маленькая, серьезная и чересчур элегантная: