– Мужики, – сообщил Левашов, причем по-русски, что совершенно никого из окружающих не заинтересовало. Тут говорили даже на урду. – Давайте присядем вон под той пальмочкой у окна, спросим три по сто, и вы мне все расскажете. Я и так понял, у вас получилось, но все же…
– Вообще мы хотели сообразить то же самое, но у Воронцова, – без выраженного давления, просто в виде информации, сказал Шульгин.
– Успеешь, – отмахнулся Олег. – Я на свободе, я гуляю. Денег у меня навалом. Могу за весь здешний кагал заплатить…
– Эй, брат, ты чего? С Лариской перебрал? С виду и не заметно было… – ощутил тревогу Новиков.
– С какого перепугу, Билли? – Это Левашов вспомнил старое, теперь вновь входящее в употребление прозвище Новикова. Он демонстративно вздернул обшлаг рубашки, показал друзьям зеленый экран гомеостата.
– Вопросы есть? Вопросов нет… – и тут же расстегнул браслет. Сунул бесценное для любого гуманоида устройство в карман. Словно старые тридцатирублевые часы марки «Победа».
– Убедились? Это первая. – Он широким жестом подозвал лакея, снял с подноса три стопки виски. – Рассказывайте. Вы куда более вздрюченные, чем я… А для Воронцова нужно будет выстроить более изящную концепцию. Или я чего-то до сих пор не понимаю?
Новиков внимательно посмотрел на обоих старых друзей.
«А вот получилось, что бы кто ни говорил! Сидим мы здесь, на вид второкурсники, третьекурсники от силы. И все происходит, как придумано. Никого нам больше не нужно на этом свете. Помогающих или мешающих. Забыть, вычеркнуть из жизни и памяти минувшие двадцать лет. Совсем. Как их и не было.
Откроем мысленно тетрадку в синем ледериновом переплете. С одной стороны – запись лекции по истории КПСС, с другой, задней – черными чернилами китайской авторучки с золотой рыбкой (китайские вещи тогда – совсем не то что сейчас) написанные моей рукой отрывки все того же бесконечного романа.
«…Оправив синий китель с золотыми нашивками на рукаве, он спросил девушку с мечтательными глазами, медленно пригубливавшую бокал шампанского за соседним столиком:
– Не позволите ли вы после этого мне пригласить вас на танго?
– А кто вы? С незнакомыми я не танцую…
– Капитан Немо, если вам угодно, а на самом деле – капитан цур зее[31] Вильгельм Пфеннигер…
– Такой молодой? Вы, наверное, подводник? – Эти слова выдавали в девушке большую информированность.
– Да. «Хог», «Абукир», «Кресси» и «Лексингтон» – моя работа…[32]
– Неужели? Я о вас читала. Конечно, первое же танго – ваше…
Девушка встала, и он убедился, сколь прекрасна ее фигура».
Само собой, со стилистикой не все тогда у него было гладко, но что вы хотите от двадцатилетнего парня эпохи дозревающего социализма? Да еще когда лектор бубнит, а соседи по столу играют в «балду», и на часы посматриваешь, скоро ли эта мутотень кончится. Тут и Марсель Пруст затруднился бы ваять свои шедевры.
Ладно, девушки пока нет, но все остальное – в порядке.
– Карт-бланш нами получен, – доложил Новиков Олегу и в общих чертах обрисовал сложившееся на текущий момент положение вещей.
– Теперь нам остается предоставить всем желающим заниматься делами по собственному усмотрению и не вмешиваться в наши. Что бы там отныне ни творилось в мире, мы получаем великолепную возможность «пожить на свои». Отвлекающие операции в большом мире естественным образом окажутся столь масштабными, что наша мышиная возня у подножия пирамиды никого не заинтересует.
