Подождав немного, я три раза стукнул кулаком в дверь, и та вдруг, тихо скрипнув, приоткрылась. Черт, что еще за шуточки? Я воровато оглянулся, приоткрыл дверь пошире и, набравшись духу, шагнул в квартиру.
– Эй, хозяин! – крикнул я в прихожей. – Есть тут кто живой?..
Ответом была все та же тревожная, непроницаемая тишина. Я сделал еще несколько шагов и остановился.
Первого брошенного второпях взгляда хватило, чтобы понять: кто-то уже побывал здесь до меня и здорово накуролесил. Перевернул все вверх дном, раскидал по квартире вещи. Набуянил будь здоров! Я прошел в другую комнату – и тут царила та же обстановочка. Полнейший разгром, словно сюда залетел маленький смерч! Старинные дорогие вазы разбиты на сотни мелких осколков, полотна картин искромсаны ножом, а растрепанные книги валяются на полу. Квартира была пуста. Одно из двух: либо тут что-то усердно искали, либо ворвались с одной целью: все разгромить и изувечить! А может, как раз вчера ночью этот самый Шахматов пытался найти у Кеши защиту от братков? Это он напрасно. Кеша в такие дела не вмешивается, сам под Богом ходит.
Сунув руки в карманы джинсов, я направился к выходу, осторожно ступая кроссовками по битому стеклу. Перед тем как выйти из квартиры, я решил заглянуть в ванную. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь и в ужасе отпрянул назад. Человек с широко распахнутыми, полными ужаса глазами лежал в наполненной до самых краев ванне. Этот утопленник совершенно не был похож на графа. Из ванны высовывалась рука с тяжелой золотой печаткой на указательном пальце. Воротник дорогой рубашки был разорван, лицо сведено страшной судорогой. И все-таки я узнал его. Это был Кеша!
Я остолбенело пялился на него, чувствуя, как леденящий ужас проникает в меня, отнимая остатки самообладания. Мне казалось, что еще минута, и я с воем брошусь вон из квартиры, ничего не соображая, ничего не видя на своем пути. Я несколько раз глубоко вздохнул и огляделся. Что бы там ни было, но убийство произошло скорее всего рано утром. Убийцы давно уже смылись, так что прямой угрозы, кажется, нет. Когда я сюда входил, меня никто не видел. Уже хорошо. Теперь надо так же незаметно уносить отсюда ноги, и побыстрей, черт подери!
Вытащив из кармана носовой платок, я наспех протер им дверную ручку и выключатель; выскочил из квартиры и стремглав бросился вниз. Выбежал на улицу, на ходу отключил сигнализацию и разблокировал дверные замки автомобиля.
Едва я забрался в машину и тронулся с места, как за спиной раздалось громкое завывание милицейской сирены. В зеркало заднего вида я успел увидеть милицейский «уазик» с приплясывающими на крыше синими огнями. Из «лунохода» выбрались менты и бросились в подъезд.
– Придурок! Кретин безмозглый! – пробормотал я. – Сунулся, куда не следовало, и едва не нарвался!
Утопив в пол педаль газа, не разбирая дороги, я послал «Вольво» в первый попавшийся дворик. На одной из колдобин под днищем машины что-то жалобно хрустнуло, но я даже не обратил на это внимания. Крутанул руль вправо, к повороту на проспект, трижды ударил по клаксону и, распугав шедших по дороге прохожих, на полной скорости проскочил мимо.
Резко затормозив у первого попавшегося перекрестка, я осмотрелся. Куда теперь ехать? Какая из дорог ведет к дому? Пожалуй, эта! Повернув руль вправо, я повел машину дальше, прикидывая в уме, запомнили ли соседи номерные знаки? Вполне возможно, что милиционеры уже расспрашивают жильцов: кто что видел, кто что слышал, очень часто в таких случаях находится какая-нибудь подслеповатая старушка, бабушка-божий одуванчик, которая видела такую-то и такую машину и молодого человека, одетого так-то и так-то…
