– Кэрри, ты рассказала мне все об этом соглашении в прошлый раз, когда осталась здесь на ночь.
– Что?!
– Пьяная была в стельку, вот и не помнишь, что несла.
– Даже если бы такое соглашение и существовало, мне беспокоиться не о чем. Потому что я за все время брака ни разу не обманывала Хораса.
– А вот и нет. Обманывала. Помнишь, я говорил тебе, что той ночью между нами ничего не было? – Бенедикт стыдливо опустил глаз. – Так вот, я солгал.
– Что?..
– У меня имеется… как это называется у журналистов, смакующих подробности жизни знаменитостей?.. Ах, ну да, пленка, вернее, диск, интимного содержания. И на ней голая Кэрри Блэр в весьма пикантных позах у меня в постели. Шикарные съемки, доложу тебе!
– Ты опоил меня какой-то дрянью!
– Ничего подобного. Ты завелась, мы почувствовали влечение друг к другу. – Бенедикт пожал плечами. – Такие вещи случаются, особенно между родственными душами.
– Тварь, грязный ублюдок! – воскликнула Кэрри, пытаясь побороть панику. – Ты подсунул мне наркотик изнасилования!
– Рогипнол? Это было бы незаконно.
– Поэтому я и не помню, что тогда произошло. Он вызывает амнезию.
Кэрри кипела от ярости, но затем сделала над собой огромное усилие. Она должна сохранять спокойствие.
– Ну, допустим, у тебя действительно есть этот диск, – сказала она. – Сколько за него хочешь?
– Двести пятьдесят тысяч долларов будет в самый раз.
– Ты с ума сошел!
Бенедикт помрачнел.
– Не советую играть со мной, Кэрри. Ты сама рассказывала мне, сколько денежек удалось прикопить за время брака. По окончании срока действия договора ты станешь весьма богатой дамочкой. И тогда четверть миллиона баксов для тебя – это чистый пустяк, мелочь. Будешь торговаться – продам диск Хорасу. И тогда вылетишь на улицу с голой задницей. Еще скажи спасибо за то, что я не жадный. Мог бы ободрать тебя как липку.
Кэрри даже затошнило от страха и ненависти.
– Покажи, что на диске, – попросила она.
– Присаживайся, – и Бенедикт указал на диван, перед которым стоял телевизор диагональю 46 дюймов. Включил плейер, вставил в него диск, надавил клавишу «play». Изображение шло без звукового сопровождения. Мужчина на экране обнимал Кэрри Блэр. Лица его видно не было, а вот лицо Кэрри можно было разглядеть отчетливо. И еще то, что она была раздета донага. Кэрри сжала кулаки. Этот сукин сын ее подставил; подсунул ей наркотик, изнасиловал, и теперь желает, чтобы она еще заплатила за это сомнительное удовольствие.
Мужчина на экране целовал Кэрри, потом опустил ее на постель. Она лежала на спине, он навалился сверху.
– Ну и еще какое-то время в том же духе, – заметил Бенедикт. – Ну, а потом мы будем трахаться по-собачьи, после еще немного орального секса. Теперь довольна? Насмотрелась?
На лице Кэрри не отражалось никаких эмоций. Бенедикт поднялся и подошел к телевизору. И когда повернулся к ней спиной и наклонился, чтобы вынуть диск, Кэрри схватила вазу и бросилась на него. Бенедикт резко выпрямился и, защищаясь, выставил руку. Удар пришелся ему по предплечью, ваза разбилась. Бенедикт отшатнулся и упал на телевизор. Тут Кэрри налетела на него и пыталась полоснуть по лицу острым осколком. Но Бенедикт увернулся, а затем выхватил из кармана револьвер. Кэрри так завелась, так хотела вонзить в него осколок, что не заметила оружия в руках адвоката. Они сцепились, и тут грянул выстрел. Глаза у Кэрри удивленно расширились, она отпустила Бенедикта. Тот отпрыгнул от нее подальше. Кэрри смотрела на живот. По блузке быстро расползалось кровавое пятно, окрашивая белую ткань в красный цвет. Она пошатнулась и неловко осела на пол.
