Дверь в стене, отделанной деревянными панелями, зажужжала, и Босх открыл ее, гадая, кто именно его ждет. Он получил вызов вчера днем и с тех пор безуспешно пытался понять причину. Секретность, конечно, в правилах прокуратуры, но обычно хоть что-то, да просачивалось наружу – только не в этот раз.
Следуя указанному маршруту, Босх нашел дверь с литерой А и постучал. Женский голос ответил:
– Войдите.
Женщина сидела одна за большим столом с восемью креслами. Перед ней рядом с портативным компьютером были разложены папки, документы и фотографии. Лицо женщины, привлекательное, обрамленное темными вьющимися волосами, казалось смутно знакомым. Острый взгляд и приятная улыбка, немного загадочная. Судя по стандартному костюму темно-синего цвета, это мог быть помощник окружного прокурора.
– Детектив Босх?
– Да.
– Проходите, присаживайтесь.
Он отодвинул кресло и сел напротив. Одна из фотографий привлекла его внимание – мертвое детское тело в открытом мусорном контейнере. Босая, в синем платье с длинными рукавами девочка лежала на груде строительного мусора. Белая кромка фотографии пожелтела – снимок был старый.
Женщина прикрыла фото папкой и протянула через стол руку.
– Думаю, мы прежде не встречались, – сказала она. – Меня зовут Мэгги Макферсон.
Имя было знакомо, но откуда и в связи с каким делом, Гарри не помнил.
– Я помощник окружного прокурора, – продолжила Макферсон, – и буду вторым обвинителем на процессе по делу Джейсона Джессапа. Первый обвинитель…
– Джессапа? – перебил Босх. – Вы собираетесь его судить?
– Да. Об этом объявят на следующей неделе, а пока я прошу вас информацию не разглашать. К сожалению, первый обвинитель опаздывает…
За спиной открылась дверь, и Босх обернулся. В зал вошел Микки Холлер. Гарри не верил своим глазам – не потому, что плохо знал Холлера в лицо, они были единокровными братьями, – просто видеть его здесь было в высшей степени странно. Защитник по уголовным делам смотрелся в окружной прокуратуре как кот на собачьей площадке.
– Я знаю, – усмехнулся Холлер, – ты думаешь: «Какого черта он тут делает?»
Продолжая улыбаться, Холлер отодвинул кресло и сел рядом с Мэгги Макферсон. Только теперь Босх понял, откуда знает ее имя.
– Вы… вы ведь были женаты, верно?
– О да! – воскликнул Холлер. – Семь чудесных лет.
– Хм… Теперь она обвиняет Джессапа, а ты его защищаешь… Смахивает на конфликт интересов, а?
– Нет, Гарри, никакого конфликта: мы оба его обвиняем. Я первый обвинитель, Мэгги – второй. И мы хотим, чтобы ты вел у нас следствие.
Босх выглядел растерянным.
– Погоди… Ты же не прокурор. Это как-то…
– Меня пригласили независимым обвинителем, Гарри, все законно. Я бы не сидел здесь, будь оно иначе. Мы хотим припереть Джессапа к стенке и просим тебя помочь.
– Судя по тому, что я слышал, дело тухлое. Или вы хотите сказать, что Джессап подделал анализ ДНК?
– Нет, ничего подобного, – сказала Макферсон. – Мы провели свои собственные тесты, все правильно. На платье жертвы нет ДНК Джессапа.
– Но это еще не значит, что дело проиграно, – вставил Холлер.
Босх перевел взгляд с него на прокуроршу, потом обратно. Он все еще не понимал.
– Тогда чья была ДНК?
Прежде чем ответить, Макферсон переглянулась с Холлером.
– Отчима девочки. Его уже нет в живых, но мы полагаем, что сумеем объяснить, как сперма могла оказаться на платье.
Холлер подался вперед:
– Причем это объяснение не помешает повторно осудить Джессапа за убийство.
