Вернувшись домой и не подозревая, что тучи уже сгустились у нее над головой, Элис прошла в комнату отца и чмокнула его в щеку. Несколько дней она радовалась, что между ними воцарился мир, и была неприятно удивлена теперь, что отец не смотрит на нее, а глядит в сторону, и взгляд у него холодный и высокомерный, и губы презрительно поджаты.
– Что с тобой? Тебе нехорошо? – она склонилась над ним, всматриваясь в его лицо. От нее пахло морозной свежестью и едва ощутимо мужским одеколоном. Старик уловил этот запах и почувствовал, как в нем закипает раздражение.
– Я был сегодня в лавке Уоллеса. – медленно сказал мистер Барнхем и наконец взглянул ей в глаза. В том, что она станет лгать, он не сомневался. Но что тут можно сказать? Как оправдаться?
– О! – Элис в растерянности села на маленький диван, покрытый клетчатым пледом.
– Почему же ты скрыла от меня, что тебе не хватает денег и обратилась за помощью к постороннему человеку?
– Видишь ли, папа, я ничего не сказала, потому что ты всегда не одобрял такие вещи. Хотя знаешь, в этом ведь нет ничего особенного… Все люди иногда берут в долг или занимают деньги. Только ты один считаешь это чем-то предосудительным. Вот странно! – она попыталась перейти в наступление. Голос ее зазвучал тверже и убедительнее. – Ну скажи, пожалуйста, зачем ты драматизируешь? Для чего ты пошел в лавку? Я бы отдала долг в понедельник, как и обещала. Если хочешь знать, так многие делают. И миссис Фарнсворт, и миссис Бизли, и мисс Пейс. Только ты один видишь в этом трагедию!
– Хорошо, допустим. Оставим это пока. – голос старика дрожал от злости, руки беспокойно шарили по коленям. – Но, скажи на милость, почему это случилось?
– Почему?
– Вот именно. Почему тебе пришлось одалживаться?
Напускная уверенность разом слетела с Элис
– Я… я издержала в этом месяце немного больше денег, чем обычно…
– Куда же ты потратила их?
– Папа! – Элис вскочила с дивана с наигранным возмущением. – Ну что за вопросы? Потратила и все. Я уже не помню куда! И пожалуйста, перестань меня допрашивать! Мне двадцать три года, неужели у меня не может быть собственных потребностей? Вот не думала, что должна отчитываться за каждый фунт!
– Ты не отчитывалась, потому что я доверял тебе. Но теперь… – он решительно поднялся с кресла. Элис смотрела на него с испугом. Что он еще выдумает? В позе старика было что-то величественное. Он посмотрел на дочь с презрением и сказал:
– Я говорил тебе, что ты уже взрослая женщина и вольна жить так как тебе хочется. С этим я готов смириться. Но я также просил тебя, что бы этот человек не вторгался в мою жизнь. Теперь, благодаря тебе, я содержу его на свой счет. Этого не будет. Я не стану больше оставлять тебе деньги. Я сам буду заниматься нашим домом. Тем более, что от тебя все равно мало толку, ты ведь теперь почти не живешь здесь.
– Папа! – ей хотелось удержать его. Ну почему он такой упрямый и гордый? Если бы он сделал над собой усилие и попытался понять ее!
Услышав ее окрик, он немедленно обернулся, и лицо его смягчилось. И когда он заговорил, голос его звучал тепло и ласково.
– Дочка! Говорю тебе в последний раз, оставь это. Брось этого… человека. – он хотел сказать «негодяя», но сдержался. – Давай будем жить как прежде, доверяя друг другу. Если ты вернешься домой, обещаю, что ни разу не попрекну тебя. Я буду более внимательным к тебе, буду давать больше денег. Хочешь съездить куда-нибудь? Ради бога. Я, конечно, держал тебя в ежовых рукавицах и был с тобой не слишком ласков. Но я исправлюсь, обещаю. Только брось его. Он погубит тебя, неужели ты не понимаешь?
