– А что у вас, кроме бабы, других следаков нет?
Костик не нашелся, что ответить.
– С бабой разговаривать не буду, – так же мрачно продолжил задержанный, и я с трудом удержалась, чтобы не сказать ему что-нибудь вроде «а куда ты денешься», но вовремя поняла, что он провоцирует меня именно на это, на конфликт, выводит меня из себя, и подумала, что он еще более непрост, чем кажется. Если я на это клюну, никакой полезной информации из допроса я не извлеку, допрос сведется к взаимным колкостям.
– Баба пусть идет, под мужика ляжет, – добавил убийца и внимательно посмотрел на меня, просчитывая эффект от провокации.
Я стиснула зубы. Отшутиться? Обидеться? В конце концов, пусть Горчаков его допрашивает; но ничего достойного я не придумала и промолчала.
– Да она меня боится, – протянул задержанный. – Она щас описается. – И снова, прищурившись, уперся в меня глазами.
– Отстегните его, – сказала я Косте.
Костя хмыкнул.
– Маша, побыть на допросе? – спросил он тихо.
Я покачала головой:
– Не надо. Побудьте в коридоре.
– Ты уверена?
– Уверена. Ничего со мной не случится, – ответила я, краем глаза наблюдая за задержанным.
Мне показалось, или в его взгляде действительно промелькнула усмешка?
Опера не торопились отстегивать задержанного, ожидая команды начальника. Костик вопросительно посмотрел на меня, и я вынуждена была подтвердить свое решение.
– Давайте, ребята, время не ждет.
Но и после этого опера еще посомневались, и только когда Мигулько кивнул им, начали отстегивать киллера от батареи. Когда наручники были сняты, киллер положил на стол затекшие руки. Перед тем как выйти из кабинета, Мигулько посмотрел на меня и еле заметно покачал головой. А я глазами показала ему на дверь. Он пожал плечами и вышел. За ним потянулись опера, поминутно оглядываясь и проверяя, не захватил ли меня клиент в качестве заложника, пока они протискиваются между столом и сейфом. Но клиент меня не захватил, и, оглянувшись в последний раз, опера закрыли за собой дверь.
А мы с задержанным остались наедине, и, сидя напротив меня, он наблюдал, как я достаю из дежурной папки протоколы и ручку. Выражение его лица было очень неприятным, но как только закрылась дверь кабинета и за ней стихли обычные для любого милицейского коридора звуки, он изменился. И даже приветливо улыбнулся мне. Но при этом не стал казаться мне менее опасным, скорее наоборот.
– Вот теперь здравствуйте, – начал он первым. – Вы следователь?
Я машинально отметила, что, обращаясь ко мне, он употребил слово «следователь», а не «следак», как в присутствии оперов, и подивилась, как он преобразился. Еще минуту назад он мрачно смотрел из-под тяжелых век, и взгляд его причинял почти физическое неудобство, а сейчас он становился легким и обаятельным.
– Да, я следователь прокуратуры, Мария Сергеевна Швецова. Сейчас придет дежурный адвокат...
– Зачем? – Он широко улыбнулся и махнул рукой. – Адвокат мне не нужен.
– Вы хотите давать показания без адвоката? – удивилась я, а он улыбнулся еще шире.
– А с чего вы взяли, что я хочу давать показания? Я этого не сказал. Я хочу воспользоваться пятьдесят первой статьей[5].
– Все равно, пусть дежурный адвокат подойдет и распишется в протоколе. Я хочу зафиксировать, что вы отказались от реально предоставленного вам защитника. – Ушлые задержанные, знакомые с юридическими тонкостями, любят потом заявлять, что следствие их пытало, допрашивая без адвоката, вводило в заблуждение относительно их права на защиту, и это дезавуирует их показания, данные в ходе таких допросов.
